— Ты чего, Петруша, не сторожил ночью?
— Не сторожил.
— Да заблудился он, Иван Прокопьевич, — вступилась бабушка. — Не ругай ты его. Так уж мело ночью. Всю ночь под елкой просидел.
— И огня-то добыть не смог, — вставил дед простуженным голосом. — С одной-то рукой где там.
Иван Прокопьевич рассмеялся и похлопал деда по плечу:
— Эх ты, Иван Сусанин.
— Ты чего это, Прокопьевич, — робко заговорила бабушка, — вроде как и лицом посветлел нынче.
— Верно, Парасковья. Жмут наши на всех фронтах. Вот увидишь, скоро конец войне.
— Вот оно что, — задумчиво сказала бабушка.
— Давай топи ему баню да парь как следует, чтобы не заболел, чтобы до победы дожил, своими глазами увидел конец извергов.
Кивнул на прощанье Иван Прокопьевич и зашагал к Василисе, которая уже ходила после болезни.
— Эк тебя перевернуло, — сказал он, глядя на ее исхудавшее лицо.
— Ничего, Прокопьич. Встала уж теперь на ноги.
— Пишет ли Федор твой?
— Пишет, недавно письмо прислал. Жив пока, ничего. Только бы вот вернулся.
— Вернется, Василиса, вернется. Не пройдут им даром бабьи слезы.
— Только бы уж вернулся, — тихо сказала Василиса. — А мне больше ничего и не надо.
Ходил от избы к избе Иван Прокопьевич, беседовал с людьми. На фронт больше не просился. Понимал, что и тут у них фронт. И тут идет война, и есть раненные смертельно и убитые наповал горем. Это те, которым уж не доведется испытать радость встречи. Многое понял в эту зиму Иван Прокопьевич.
10
Раз уж такое дело, баню надо топить да парить старика. Истопили баню, дед посмотрел и говорит:
— Давай топи еще, чтоб каменья докрасна накалились. Топи пуще, чего дров жалеть. Все нутро остыло.
Потопили еще. Выпарился дед, прогрелся до костей, а домой пришел, на печку залез.
Потом Васька с бабушкой пошли в баню. Кадка с горячей водой, кадка с холодной водой. А окошечко махонькое, и видишь в него одни только белые сугробы.
— Мойся, Вася. Грязи-то, поди, накопил. Да плесни на каменницу.
Плеснул ковшиком. С шипеньем взлетел жгучий пар от черных камней. Васька пригнул голову к полу.
После бани долго пили чай, потом управлялись, давали корове сена, овец поили.
Вечером села бабушка, по своему обычаю, за прялку. Мама проверяла тетради, дед лежал на печке, согревая свое простуженное нутро. Васька сидел с бабушкой, а она рассказывала ему:
— Вот напряду я ниток, насучу да натку полотна. Положу его на снег, на весеннее солнышко, отбелится оно. Сошью всем по рубахе. Тебе, Васенька, дедушке да отцу твоему. Вот так-то, соколик.
