Навалился на новый сруб и смотрит в колодец, живот свесил.
— Глубокий колодец-то, — наконец с уважением сказал он.
— Глубокий, — согласились мужики.
— Хрен из такого вылезешь, — добавил Иван Данилыч.
Все по очереди заглянули в колодец, и Викентий, случась тут, заглянул. У него даже закружилась голова, когда взгляд его достиг наконец какого-то тусклого блеска на дне колодца.
— Воду черпать, так все, — сказал вдруг, заводясь, Иван Данилыч. — А как чистить, так никого.
Но все промолчали на это, а Иван Данилыч опять напирает да с матюками при председателе нарочно.
— Я вот запру колодец то, к ядреной-фене, на замок!
— Кабы насос поставить в колодец, — задумчиво сказал дипломатичный Никон, тот, что с бензопилой пришел.
— Не подымет воду, глубок колодец.
— Не подымет.
И Викентий сказал:
— Не подымет, глубок колодец.
Иван Данилыч опять выругался, он-де не пустит воду черпать. Вытащил из бревна топор и пошел обедать, хотя было еще рано для обеда. Председатель уехал, Никон ушел, а Викентий направился к реке купаться, но удочку захватил на всякий случай.
Удил он рыбу за рекой на песках. День будто вздыхал, изнемогая от жары. И взялся лещ. И потянул Викентий, или Викентия потянуло. Едва вытащил, кинул в ведро, руки трясутся. Какой лещ!
И трясущимися мокрыми руками он сунул в рот сигарету. Лещ был большой и буйный, он выхлестал из ведра всю воду. «Вот какие дела, — лихорадочно думал Викентий. — Я поймал большого леща. А он тут не один. Их тут целая стая. Поймаю еще одного, а может и двух».
Так ликовал Викентий, пока густой знакомый голос не произнес за его спиной насмешливые слова:
— Ну как дела, рыбак?
— Анюта? — удивился Викентий. Всадница раздвинула ивовые кусты и вышла на берег в салатовом купальнике. С растерянной улыбкой он смотрел на нее, а перед глазами у него все еще стоял буйный прекрасный лещ. Как он тащил его и как тот упирался. Какую рыбину он поймал!
Анюта положила транзисторный приемник на песок и взяла мощную рыбину своими смуглыми руками и опустила в воду, чтобы подышала рыбина. Сердце у Викентия остановилось, он побледнел. А она лукаво снизу вверх глянула на него.
— Сейчас отпущу.
Викентий застыл с недоверчивой улыбкой, лицо у него одеревенело.
— Отпускай, если хочешь.
— Отпущу, — повторила она и улыбнулась. «Не отпустит, — подумал он. — Это она шутит так».
Но, видно, пестровский леший толкнул ее под руку. Анюта вдруг ахнула, руки ее опустели, а сама она растерянно смотрела на рыбака.
