− Не смей дотрагиваться до моего лица!
− Но я только…
− Ш-ш! − велю я ей замолкнуть, продолжая сжимать ее белеющее на глазах запястье. − Ты забылась. Я не терплю диалоги и пререкания. Ясно тебе?
− Ясно, − исправляется Белинда с ложной эмансипированной стойкостью, на ее щеках появляются пятна скрытой агрессии.
Я выпрямляюсь во весь рост и закладываю руки в карманы брюк. Размеренность жестов, что неизменно мне сопутствует, непреднамеренно усиливает заложенную в мои поступки подачу: придает мне как благородства, так и налет самой настоящей бесчеловечности. Смотря на Белинду сверху вниз, поскольку она все еще стоит на коленях, я прицениваюсь к ее возможным действиям. Следующий промах обернется для нее полнейшим крахом. Любые мои забавы, какими бы безобидными они ни казались вначале, длятся до поры до времени. В итоге дело принимает крутой оборот: начали за здравие, кончили за упокой. «Зверь» − за глаза окрестили меня в Ордене, но Белинда прекрасно знает, что наречение «Зверь» отражает лишь одну микрогранулу сути того, с кем она подписала контракт.
− У нас гости, − вмешивается в мои мысли таинственное сообщение Влада. − Зацени, Гавриил, кто пожаловал на бал.
«Разорви меня черти, кареглазый запретный плод!» − с треском свалившаяся на мою голову порция сложностей вызывает у меня краткий приступ немоты. Ева… девочка моя, зачем ты здесь? Воистину не хватало, чтобы апофеозом моего личного ада стал показной пафос Никиты. С Евой нам не суждено быть вместе, точно так же, как не суждено быть вместе непорочному ангелу со жгучими карими глазами, живущему на небесах, с падшим ангелом, обитающим в проклятом раю.
В прошлый раз я совершил самое настоящее святотатство, затеяв крайней степени сомнительную мистерию на столе, которая в конечном итоге чуть не подвела меня под монастырь. До сих пор я затрудняюсь ответить, что за демоны вселились в мою голову, коль скоро я дошел до того, что распял Еву прямо на обеденном столе. Балансируя на грани добра и зла, я всерьез намеревался провести с ней воспитательную иррумацию, которая, надо прямо сказать, кардинально отличается от кормления из ложки. Мой рассудок окончательно помутился, когда я, словно сорвавшийся с цепи одичалый зверь, накинулся на беззащитное робкое создание и грубо изнасиловал ее невинный рот своим грешным языком. Другой вопрос, Ева беспрекословно подчинялась. Мне думается, она не меньше моего хотела, чтобы я полноправно владел ею. «Владеть Евой» − в контексте настоящего времени словосочетание звучит гораздо лучше.
