На пятачке перед народным баром так многолюдно и оживленно, что не протолкнуться. В царство настоящего безумства нас пропускает волонтер от малоизвестной панк-группы. При входе паренек с ирокезом на голове раздает рекламные листовки выступающих коллективов и скидочные флаеры на алкогольное меню. Бар затянуло дымовой завесой, запахом пота и дешевой туалетной воды. В общей толкотне за столиками выпивает и шумно дискутирует безбашенная публика. Под свист полупьяных ребят на сцене разогревают толпу заводные танцовщицы.
Из-за кулис нам машет руками Юля, показывая на забронированный столик. Гуськом мы пробираемся к местечку у самой сцены и не успеваем сесть, как откуда-то из гущи кутежа к нам подскакивает шустрая официантка с лоснящейся кислотно-розовой гривой. Я начинаю вечер кофе с лимоном. Даша не мелочится и выбирает текилу. Кто-кто, а она − крепкий орешек.
На высоких каблуках стрип-туфель официантка чуть ли не вприпрыжку оперативно доставляет наш заказ и отправляется к следующему клиенту. У барной стойки она обслуживает пускающего никотиновые кольца бугая в полностью скрывающей его лицо кепке с нашивкой пиратского черепа. Малоприятный тип в подозрительно знакомых байкерских сапогах со шпорами явно не заинтересован ни в представлении, ни в излишне раскрепощенном поведении официантки. Судя по вращающемуся козырьку его кепки, он время от времени шныряет глазами на входную дверь.
«Чтоб мне сдохнуть, „маньяк“ из Питера!» − лезут у меня глаза на лоб.
Начинается концерт, поэтому я собираю в жалкую кучку остатки самоконтроля и концентрируюсь на группе «03». Музыканты искрятся в плавающем под ногами облаке дым-машины. Их сценические образы медицинской тематики приводят публику в восторг. Бар заполняется неестественной тишиной. Сияющая в инопланетном прожекторе вертикального треугольного софита Юля берет стойку микрофона в руки и оправдывает томительное ожидание мелодичными модуляциями акапелла. Вступающий после ее тоники протяжного вибрато клавишник с театральной греческой маской усиливает минорным аккордом настрой песни о несчастной любви. Гитарист ударяет по струнам. Бас с барабанщиком придают композиции колоритного звучания.
К концу грустной музыкальной повести я решаю поинтересоваться судьбой «маньяка», но тот как сквозь землю провалился. Не привлекая к себе внимания зрителей за соседними столиками, я верчусь на стуле. Через какое-то время в дальнем углу мелькает козырек кепки, который почти сразу же ныряет в черноту коридора, ведущего в уборную.
