— Минус двадцать — это ерунда. Оправдание.
Я же говорю, он полярник. Полярник-любитель. Тащит нас гулять.
То есть Лёвка сам пойдёт, а меня реально придётся тащить ведь. Но он решил. Спорить бесполезно. Я, кстати, рад. Три дня дома, невыносимо.
Заварил чай в термосе. Крепкий, с сахаром. Ногу мне одеялом замотали, обувь пока нельзя надеть.
— Подождите, я с вами, — говорит мама, и, вздыхая, натягивает лыжные штаны.
Мы спускаемся в лифте, и папа на плече несёт меня вниз по ступенькам, чтобы быстрее.
И вдруг мы видим их. Дворников.
Они сидят в нашем подъезде под лестницей. У батареи. Молча сидят. Как замёрзшие большие птицы. Без крыльев. Совершенно закоченевшие. Они греются тут, в холодном подъезде. И мне как-то жутко от того, что они молчат. Будто нет сил на разговоры. Люди из южных стран, как же им тут холодно!
Папа аккуратно ставит меня на пол, на здоровую ногу.
— Здравствуйте, — говорит он этим людям. Двое поднимают головы, кивают. Остальные так и сидят.
— Ассалому аллейкум, — говорит папа. И добавляет несколько слов на чужом языке.
Головы поднимают все, заулыбались. Ой, молодые совсем; а я думал — старики…
Папа достаёт из рюкзака термос.
— Оставите пустой здесь, — говорит он по-русски.
— Спасибо, — отвечает самый маленький, бородатый. — Какой квартира? Принесём.
Папа отвечает им. Они наливают чай в крышку, идёт пар. Передают друг другу, пока не пьют, просто смотрят на пар, улыбаются. Заговорили тихонько, отмерли.
Мы молча выходим на улицу. Мы идём гулять. Да, я с костылём, но это пройдёт. И я буду ходить, где захочу. А они?…
— Может, новый чай надо нам сделать? — спрашивает мама.
— Ладно, — говорит папа, — зайдём в этот ваш с Лёвкой «Макдональдс».
Лёвка подпрыгивает чуть не на высоту своего роста.
— Это какой язык был?
— Узбекский, — отвечает он.
— Откуда ты знаешь его?… И как ты понял, что они узбеки?…
— Обижаешь, сын. Антрополог я или кто. Языка я не знаю, конечно, но пару слов на многих могу сказать.
И не так-то и холодно эти минус двадцать. Когда ты не голодный и дома тепло.
* * *
В школу меня папа привозит, а там я сам скачу с костылём по лестницам, вверх легко; но и вниз научился. А наши мне иногда помогают рюкзак носить.
Мы стоим втроём, с Яшей и Костиком, и чего-то так это смешно. Я вишу на своём костыле, научился так ловко стоять и немного качаться на нём Яшка рассказывает, и мы хохочем.
И вдруг мимо проходит Тонька. И лицо у неё какое-то такое… Нехорошее. Убежала куда-то наверх.
