С другой стороны — он по-прежнему души не чаял в Марте и по-прежнему любил футбол, старые комедии, варёную кукурузу, песни Анри Лежуа. Он любил ездить на рыбалку со своим другом детства, Элоизом Гиппелем, которого все звали Элоиз Враль. И подшивки старых журналов — тоже времён своего детства — любил листать, а когда замечал надрыв, аккуратно заклеивал его папиросной бумагой.
«Дура ты, — говорил Марте Чистюля, — ничего не понимаешь. Угрюмый он ей, слышь, Стеф! Люди, чтоб ты знала, вообще-то по жизни меняются, есть у них такая особенность».
Стефан-Николай в ответ задумчиво кивал и предлагал сменить тему. Его отец был одним из правильных людей Ортынска и дома появлялся редко: отчёты, сметы, заседания комитетов, продолжительные рабочие командировки… Впрочем, Стефан-Николай — личность вполне самодостаточная — от этого, кажется, совершенно не страдал, и если бы отец, например, вдруг отправился на заработки — сын заметил бы это недели через две-три, не раньше. Воспитывали Стефана-Николая две бабушки и дед-ветеран, а мать в основном занята была всякими общественными движениями, благотворительными фондами и бездомными крокодилами.
Но конечно же, на заработки отец Стефана-Николая никогда бы не поехал, что ему там делать. Спроси кто-нибудь Марту, она и про своего отца сказала бы то же самое: нечего ему там делать, ну совершенно нечего! А работы и в Нижнем полно. Она знала: отец сбежал туда из-за мачехи. То ли хотел ей что-то доказать, то ли просто устал. А может, надеялся: со временем, мол, всё изменится.
Ну, оно и изменилось. Так изменилось, что теперь Марта ломала себе голову, как бы об этом ему сказать. И говорить ли вообще. В конце концов, не её дело. В конце концов, пусть сами как-нибудь.
Да, и была ещё одна причина молчать. Она это только вчера сообразила, глядя на кувшин в его руках. Почему-то вот по ассоциации пришло в голову.
В семье мачеха всегда зарабатывала больше. Парикмахерская была государственная, с лицензированными ножницами, с ежемесячной проверкой качества, инвентаризацией каждые полгода и всем прочим, что полагается. Ну и платили там на уровне. И то последние годы приходилось перебиваться.
А если отец подаст на развод? Прожить-то они и вдвоём проживут, не вопрос. Но про поступление в столичный универ можно сразу забыть, Марта — не Стефан-Николай, у которого самая большая проблема — выбрать уже наконец факультет и будущую профессию. У Марты в этом плане тогда всё будет очень просто. Никаких проблем: продавщицей в ларёк какой-нибудь, бухгалтером, воспитательницей в детсад, медсестрой. Богатый спектр возможностей. А главное: это значит, что будешь ты, Марта, жить в Нижнем Ортынске до седой немощной старости, повезёт — выскочишь замуж за слесаря, врача или егеря, такого, чтоб не слишком пил, нарожаешь ему двух-трёх слесарят или егерят, вкалывать будешь с утра до вечера, потом дома постирать-приготовить, и так до пенсии, если дотянешь, и неясно ведь ещё, что хуже.
