— Извините, — начал я, — теперь я и сам вижу, что это было смешно, просто я…
— Что извиняться, — перебил меня клоун, — ты уже унизил меня, оскорбил во мне артиста, высмеял мое искусство! — тут он подбежал ко мне, нахлобучил на меня свою шляпу и вытолкнул на арену.
— Попробуй теперь сам! — крикнул он, садясь на мое место. Покажи, как ты это умеешь.
— Да я это совсем не умею, — сказал я, снимая шляпу, — даже не знаю, что надо делать.
— Что можешь, — ответил он, — танцуй, пой, ходи на голове, читай стихи — издай хоть звук, если ты не трус.
Показаться трусом я не хотел. Я положил шляпу на край арены и стал читать стихи:
«Мы летом летали, ложась в облака
Над полем, полным полыни.
Мы знали, что все уплывет, но пока
Мы сами и пели, и плыли.
Нам мечталось, что мы лето заберем,
Что секрет полета мы открыли,
Но столкнулось лето с сентябрем
И дожди нам промочили крылья.
Победа над летом далась без труда
И клены кровью залились,
Мы с неба в листву соскользнули тогда
И вместе с листами кружились.
Нам казалось, что мы кружимся не зря,
Что мы будем вечно это делать,
Так считали мы до декабря,
Когда весь наш мир стал черно-белым.
Зимой покрывались мы снегом и льдом
Нас снег согревал в эту стужу,
Сугроб заменил нам и небо, и дом
И нам не хотелось наружу.
Из сугробов мы построили дома
И мороз нам стал казаться благом,
Но уже к апрелю шла зима
С талым снегом, словно с белым флагом.
Оттаяли мы и журчащим ручьем
Поплыли, любуясь весною.
Тогда мы мечтали понятно о чем:
Чтоб жизнь была только такою.
Но мы знали, что идет июня рать,
Из весны она всю душу вынет
И опять придется нам летать
Над полями, полными полыни.»
Клоун мрачно покачал головой.
— Я клоун по профессии, а ты — от рождения, — сказал он. Ты неуместен при любых обстоятельствах.
Он вышел на манеж, забрал шляпу, и показал мне на дверь: «Уходи!»
— Как уходи, — не понял я. — А как же летающие гиппопотамы и медведи на канате?
— Все сразу хочешь? — проворчал клоун. — Потом все будет, а сейчас — иди.
— Куда мне идти?
— Дурак! — беззлобно сказал он. — Куда все люди ходят в антракте? В буфет, конечно.
Цирковой буфет оказался довольно богатым. Жаль, что у меня не было денег, впрочем, платить все равно было некому. Отсутствие людей угнетало. Я взял с прилавка бутерброд с красной рыбой, в конце концов, это мой сон, а значит и бутерброд тоже мой, и, жуя, пошел по фойе. Так я прошел до окна, выходящего на крышу. Пропустить такое окно было выше моих сил. Большое как дверь, окно было специально для меня оставлено открытым. Я перелез через подоконник и сразу оказался на широком выступе, поднимавшемся на локоть над остальной крышей с одной стороны и на огромную высоту над улицей с другой стороны.
