Я шел между белых колонн, завершавшихся вверху каменными сводами, заросшими мхом. Я удивлялся, что никогда не был, в таком красивом месте. Еще меня удивляло то, что я совсем не встречаю людей. Похоже, формула Денстиллета не нуждается не только в науках, но и в людях.
Дорога, вымощенная мраморными плитами, привела меня к дому из белого камня. Судя по архитектуре, это был театр или какое-нибудь общественное здание. Я очень удивился, когда увидел на фронтоне надпись «ЦИРК».
На висевшей у входа афише действительно было написано:
Сегодня в нашем цирке:
летающие гипопотамы
зеленые люди,
медведи, танцующие на канате
— Что встал? — окликнула меня старушка-билетерша. — Представление уже началось.
— У меня нет билета, — ответил я.
— Тогда тем более надо приходить вовремя! А оттого, что ты будешь стоять, он у тебя не появится.
С этим не поспоришь. Я вошел в здание.
В зале я увидел только одного человека, сидящего на манеже. Когда я вошел, он встал, неуклюже поклонился и надел шляпу. По этой смешной измятой шляпе я и понял, что это клоун.
Я удобно расположился в третьем ряду и, прикрыв глаза, стал слушать, как клоун играет на скрипке.
Музыка поднималась с арены как туман над рекой в безветрие. Она не уходила, как это обычно бывает с музыкой, а обволакивала все в зале прозрачным призрачным туманом, охватывала манеж, поднималась под купол и оставалась там голубым облачком. Мне вспомнился весь мой сегодняшний сон, в котором я так и не сдал экзамен, не нашел ни своей аудитории, ни своей формулы, да и на это ли мне следовало тратить сон? Зачем мне понадобилась кафедра фарнухтологии? Разве про нее я должен был спрашивать девушку в холле института?
Я не заметил, как музыка прекратилась. Открыв глаза, я увидел, что клоун больше не играет, а, застыв, вопросительно смотрит на меня: «Ну как?»
— Я не очень разбираюсь в серьезной музыке, но это было прекрасно, я никогда не слышал ничего подобного.
Клоун в бешенстве отшвырнул свой инструмент и, сорвав шляпу, закричал:
— Что ты вообще понимаешь? Я стараюсь тебя развеселить, надеваю эту дурацкую шляпу, играю на сковородке, а ты говоришь, что слушал серьезную музыку! Это был Чижик-пыжик, только в другой тональности! И ты на меня смотришь как на девочку, схоронившую своего попугая, но я клоун, а не Гамлет! Имей же совесть!
Только теперь я заметил, что лежащий на арене предмет, был и впрямь не скрипкой, как мне сперва показалось, а сковородкой, а туман, который я принял за музыку, был дымком от жарившейся на ней яичницы. Мне стало стыдно за свою невнимательность.
