— Нет, — возразил мне мой спутник, — смотри как тут чисто. Кто-то наводит здесь порядок, значит это чужая аудитория.
Значит моя аудитория самая пыльная.
— Это одна из моих аудиторий, — сказал он, показывая на дверь в углу.
Я вошел туда.
Комната была совсем маленькая. В ней была одна парта, доска и окно. Стены были выкрашены в грязный желто-синий зеленый цвет. В этой аудитории случилось несчастье, находиться в ней было невыносимо.
Я обернулся к двери. «Выхода нет» — было написано на ней.
Я подошел к окну. За окном был залитый асфальтом двор. Я смотрел с высоты аудитории на то, как солнечные лучи отчаянно падают туда, оставляя внизу яркие пятна. Я захотел распахнуть окно и только тут заметил надпись на стекле:
— Как ты отсюда выходишь? — спросил я.
— Я сюда не вхожу, — ответил он.
— Почему тогда здесь так чисто?
— Даже такие аудитории надо содержать в порядке, ведь это моя аудитория. Впрочем, она мне не нужна. Хочешь забрать ее себе?
Лучше не иметь никакой аудитории, чем иметь такую.
Эта часть института действительно была известна не только моему конвоиру: в одной из аудиторий была открыта дверь и там я увидел целующуюся пару. Они целовались аккуратно и недолго. Когда я заглянул, их губы почти сразу разомкнулись и счелкнул секундомер.
— Сейчас я пишу поэму, — скромно сказал он.
— Обо мне? — он кивнул. Она мрачно вздохнула и отвернулась к окну.
— Опять, — прошептала она. — Опять анапестом?
— Нет, нет! — поспешно возразил он. — Теперь я пишу только ямбом и особенно отмечаю твои умственные способности и внешние данные, как ты и велела.
— Хорошо, если так, — сказала она.
Замолчали. Он хотел ее поцеловать, но она сразу взяла в руку секундомер, и он передумал.
— Моей поэме не хватает всего лишь десятка денстилл, — сказал он, сжимая ее руку с секундомером, — скоро я ее допишу. Мы отметим это?
— Да, — ответила она, подумав, — встретимся в парке, под старыми липами. Там романтично, кстати, посмотри в календаре, когда в этот день закат, мы будем на него любоваться. Подбери беседку, откуда он виден, но не ту, что в прошлый раз, там скрипучая скамейка снижала романтичность денстилл на пятьдесят и дуло ужасно.
Он достал блокнот и записал это.
— А наше свидание начнется закатом или закончится? — осторожно спросил он.
Она полистала книжку, лежащую рядом, на столе, и сказала:
— Ночью встречаться в среднем на девяносто восемь денстилл романтичнее, но тогда надо взять с собой фонарик, или встретиться в полнолуние, а то как я увижу, что ты меня поцеловал? Да и тебе будет неудобно читать мне свою поэму. Она большая?
