И, обернувшись, увидели аккуратную дамочку в шляпке, одетую в безупречно сидящее на ней цветастое платье с белым кружевным воротником. И покрой платья, и тончайшее кружево, и шляпка, и особенно обувь и сумочка говорили о том, что дама эта существо материально в высшей степени обеспеченное.
Дама улыбнулась Алене и протянула ей руку:
– Я тетушка Насти – Римма Георгиевна. Наверное, вы слышали обо мне?
Это не был вопрос, скорее, утверждение. Алена мигом вспомнила рассказы Насти о своей тете – родной теще министра. И хотя министром он был не в самом важном министерстве, финансы или оборону зятю пока что не доверяли, но Римма Георгиевна все равно всюду нахваливала своего зятя: уж и семьянин он отличный, и человек прекрасный, и на родню денег никогда не жалеет, а уж в детях своих – трех сыновьях погодках души не чает. Причем, как иной раз случается с недалекими натурами, в своем желании похвалить зятя Римма Георгиевна частенько попадала впросак.
– Младшие-то мальчики у нас в Швейцарии учатся, а старший сын в Англии обитает, тоже учится. В Москву на каникулы к родителям иногда только приезжают. А уж мне, если внуков повидать хочу, самой к ним ехать приходится.
– В Москву?
– Иногда и в Москву. Столицу ребята еще хоть как-то терпят, а уж в Питер или вообще по России они не больно-то любят раскатывать, скучно им тут после Европы кажется.
– Значит, своей страны ваши внуки не знают?
– А зачем им? Они другие страны зато знают. И я вам скажу, много в мире хороших мест есть, там я и вижусь с внуками. Оно и приятнее и мне, и им.
Говоря это, теща министра сама не понимала, какие чувства будит она в своих собеседницах. Уж на что Инга с Аленой были миролюбивы и благорасположены к людям, а и они почувствовали невольное возмущение, поднимающееся у них из глубины души.
А Римма Георгиевна, словно не понимая, что говорит не то, еще и прибавила:
– Да и то сказать, что им тут делать в России-то? Порядка никакого, сплошь нищета и убожество.
Инга отошла в сторонку, опасаясь, что не сдержится и наговорит старухе гадостей. Да и Алена поглядывала на Римму Георгиевну с неудовольствием. Понимает ли она, что мелет? Кому и следить за тем, чтобы страна стала привлекательной, как не ее зятю – министру? А если уж он отправляет жить и учиться своих родных детей от греха подальше в заморские страны, так хоть молчите, не болтайте об этом на всех углах!
Впрочем, тактичность вообще была не в числе сильных сторон характера этой пожилой дамы.
