— Но ведь у вас же был социализм! — крикнул мальчишка из последних рядов.
— Но он рухнул! — строго ответила Надежда, — и потом, при социализме никому не было хорошо. Ну или почти никому. Был дефицит продуктов, очереди. Серость, не хватало нормальных товаров. Но главное — там не было демократии! Был тоталитаризм.
— А что это такое? — спросил кто-то из малышей. Марат ответил за женщину:
— Это термин, введенный в ХХ веке буржуазными философами Европы; его смысл — объединить социализм с фашистскими режимами одним термином, якобы у них есть что-то общее.
— Тоталитаризм — это зло! — воскликнула Надежда, — это когда людей убивают и сажают за неправильные мнения!
— Подождите, — поднялся Костик из тринадцатого, — но вы же выросли в советское время! Вам должны были объяснить хотя бы в школе, что такое диктатура пролетариата, классовая борьба…
— Нам объясняли, конечно же! — кивнула Надежда, — Классовой борьбой оправдывали зверства! Но разве может быть что-то важнее человеческой жизни?
— Может, — произнесла Таша, член совета юнкомов, — конечно, может. Это — две человеческие жизни.
— Демагогия, — покривила губы Надежда, — я вижу, вы меня совершенно не понимаете! Вы какие-то фанатики!
— Вы попробуйте нам объяснить, — вежливо предложил Марат.
Женщина задумалась.
— Чтобы объяснить, мне надо хотя бы понять — что именно вам неясно! Что вам непонятно в моих словах!
— Ребята, кто сформулирует?
Лийя нажала на клавишу, не особенно рассчитывая успеть первой, но компьютер выбрал ее. В световом круге девочка поднялась. Ей почему-то вспомнился Бинх.
— Вот вы все время говорите, — начала она, — что социализм, Первый Союз — это плохо. Плохо даже по сравнению с капитализмом! И аргументируете это тем, что там не хватало товаров, и тем, что там шла классовая борьба. Борьба за установление нового общества, за строительство, за победу в войне, и это было очень непросто и тяжело. Это мы все знаем. Мы только не можем понять — а что в этом плохого?
Надежда возмущенно вскочила.
— Ну знаете! Я не могу так разговаривать!
— Успокойтесь, — предложил Марат, — давайте сменим тему. Вам не понять нас, время очень сильно изменилось, люди тоже изменились. Мы не живем в светлом будущем, о котором вы мечтали. Возможно, когда-нибудь оно и наступит, но сейчас оно у нас не светлое. Но мы рады уже тому, что вообще живем, понимаете? Это ведь не само собой разумеется. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Товарищи, задавайте вопросы! — обратился он к залу.
