- Мы будем пить подряд по одной рюмке, - сказал ему Монфиори своим грустным глуховатым голосом. - А когда дойдем до конца, нанчнем опять. Будем тогда выбирать только то, что пришлось нам по вкусу. Быть может, остановимся на одном и долго будем им наслаждаться. Зантем опять начнем сначала.
Он задумчиво посмотрел на лакея:
- Поняли?
Лакей наклонил пробор.
- Это так называемое странствие Вакха, - с печальной усмешкой обратился Монфиори к Керну. - Некоторые люди и в жизни применяют такой прием.
Керн заглушил зябкий зевок.
- Это, знаете, кончается рвотой.
Монфиори вздохнул. Отпил. Причмокнул. Выдвижным карандашиком отметил крестиком первый номер в списке. От крыльев носа шли у него две глубокие борозды к уголкам тонкого рта.
После третьей рюмки Керн молча закурил. После шестой - это была какая-то приторная смесь шоколада и шампанского - ему захотелось гонворить.
Он выпустил рупор дыма; щурясь, отряхнул пепел желтым ногтем.
- Скажите, Монфиори, что вы думаете об этой - как ее - Изабели?..
- Вы ничего от нее не добьетесь, - ответил Монфиори. - Она из породы скользящих. Ищет только прикосновений.
- Но она ночью играет на гитаре, с собакой возится. Это скверно, не правда ли? - сказал Керн, выпучив глаза на свою рюмку. Монфиори опять вздохнул:
- Да бросьте вы ее. Право...
- Это вы, по-моему, из зависти, - начал было Керн. Тот тихо перебил его:
- Она женщина. А у меня, видите ли, другие вкусы.
Скромно кашлянул. Поставил крестик.
Рубиновые напитки сменялись золотыми. Керн чувствовал, что кровь у него становится сладкая. В голове туманилось. Белые гетры покинули бар. Умолкли дробь и напевы далекой музыки.
- Вы говорите, что нужно выбирать... - густо и вяло говорил он. - А я, понимаете, дошел до такой точки... Вот слушайте: у меня была женна. Она полюбила другого. Тот оказался вором. Крал автомобили, оженрелья, меха... И она отравилась. Стрихнином.
- А в Бога вы верите? - спросил Монфиори с видом человека, котонрый попадает на своего конька. - Ведь Бог-то есть. Керн фальшиво засмеялся.
- Библейский Бог. Газообразное позвоночное... Не верю.
- Это из Хукслея, - вкрадчиво заметил Монфиори. - А был бибнлейский. Бог... Дело в том, что Он не один; много их, библейских богов... Сонмище... Из них мой любимый... "От чихания его показывается свет;
глаза у него, как ресницы зари". Вы понимаете, понимаете, что это знанчит? А? И дальше: "...мясистые части тела его сплочены между собою твердо, не дрогнут". Что? Что? Понимаете?
