…Мы полны неизбывной решимости на все времена утвердить и отстоять бесценные права и свободы, даже рискуя жизнью и благополучием, и мы верим всей душой в то, что никакие происки, направленные против этих прав и свобод, не достигнут своей цели».
Написано было больше, но в этих словах содержалось главное. Никто в Лондоне, прочитав эти инструкции, — ни король Георг III, ни министры, ни парламент, — а они будут прочтены, как только быстроходный корабль их туда доставит, — не подумает, что Америка слаба, нерешительна и труслива. Если люди в Лондоне действительно считали себя кровными братьями бостонцев, то в таком случае постановления Тауншенда должны быть немедленно отменены. У Абигейл не было сомнения после митинга в старой южной церкви, что Джон Адамс выступает от имени Массачусетса. Сэмюел Адамс и Джеймс Отис утверждали, что он говорит и от имени других колоний. Сэмюел сказал как-то ей, что Англия создает новый тип человека — американца.
Она собрала на поднос чашки и блюдца и отнесла их на кухню, а сама вернулась в гостиную. Раздвинув занавеску, она глядела на площадь, где мальчишки играли железными подковами на булыжной мостовой. Она спрашивала себя:
— А что такое американец?
У нее не было ответа. Понятие включало нечто большее, чем факт рождения на новом континенте. Она сама была воспитана как англичанка. Если бы какой-нибудь неосведомленный незнакомец спросил ее, ее отца или кузена Коттона, дядюшку Исаака, кто они, то каждый из них с гордостью и любовью ответил бы: «Англичанин».
Но происходило так много огорчительного, что голова шла кругом. Она не только узнала, что первая речь Георга III в парламенте, побудившая уважать нового суверена за мудрость и честность, была написана ему графом Бютом, но и поняла, что Георг III не способен к отеческим, разумным чувствам по отношению к колонистам. Сообщения из Англии утверждали, что король был решительно против примирения с американцами, что он был ограниченным человеком, самодуром, невеждой и в то же время достаточно властным, чтобы навязывать свои взгляды министрам. Великие министры — Питт, Бёрк, Шелберн, наиболее способные для своего времени, впали в немилость и были отстранены от постов. Она чувствовала себя обманутой. Колонии должны идти своим путем.
Джон писал о британском парламенте как высшем законодательном органе во всех необходимых случаях…
Имел ли он в виду, что колонии имеют право сами решать, какие случаи считать необходимыми, а какие нет? Если это так, то тогда парламент высший законодательный орган лишь в тех случаях, когда колонисты решат, какой закон отвечает интересам дела. В течение прошедших четырех лет они заявили, что закон о патоке, закон о гербовом сборе, а теперь постановления Тауншенда не являются необходимыми. В то время как она наблюдает за молочником, трясущимся по булыжной мостовой, Джон, видимо, пишет в своем кабинете, что эти законы излишни, незаконны, разрушительны, недейственны, лишены силы: следовательно, их не нужно соблюдать.
