Было приятное теплое утро, какие случаются в середине июня. На митинг пришло большинство бостонцев. Народа собралось так много, что голоса выступавших не были слышны в последних рядах. Официальное заседание городского совета собиралось в полдень в старой южной церкви. Абигейл и Джон шагали с Мэрси и Джеймсом Уорреном по Ньюбери- или Но Смокинг-стрит до того места, где она переходила в Марлборо-стрит и упиралась в старую южную церковь — кирпичное здание со шпилем, выкрашенное светлой краской. Они нашли места в боковом проходе.
Джеймс Отис, выбранный арбитром, призвал сотни людей, заполнивших церковь, ее боковые приделы и балконы, соблюдать тишину. Отис отчетливо выделял каждый пункт: налоги по постановлениям Тауншенда были затребованы без предварительного уведомления и без согласия жителей; суверену были посланы надлежащие петиции, а в ответ в Бостон вторглись войска…
Абигейл впервые слушала выступления патриотов. На трибуну поднимались доктор Джозеф Уоррен, Сэмюел Адамс, Бенджамин Чёрч, доктор Томас Юнг, Джон Адамс. Каждый говорил о своем: о том, что многие законы, принятые парламентом, исчерпали себя, что губернатор Бернард должен удалить военный корабль «Ромни» из гавани, что таможенные чиновники, сбежавшие на «Ромни», должны сойти с корабля, что судно «Либерти» должно быть возвращено Хэнкоку, что парламент должен ответить на петиции. Джеймс Отис был избран руководителем комитета из двадцати одного члена для написания и вручения петиции губернатору Бернарду. Джон Адамс вошел в комитет для составления бостонских инструкций Общему суду.
— Я повешу на наш дом вывеску «Джон Адамс — сочинитель инструкций», — прошептал он.
— Без ложной скромности, мой друг. Ты позируешь, как павлин.
— Но не такой красивый.
Он держал ее крепко под руку, когда они поднимались на Корн-Хилл, пройдя мимо церкви на Браттл-стрит. Джон прочитал Нэб басню Эзопа, пока Рейчел готовила чай. Нэб повторила эту басню Джонни, которому был уже почти год. Джон сел писать инструкции. Они были обращены к бостонским представителям — Отису, Сэмюелу Адамсу, Джону Хэнкоку и Томасу Кашингу. Стоя за его спиной, Абигейл читала написанные страницы, которые Джон сбрасывал с письменного стола на пол. Казалось, он пишет без малейших усилий.
«После отмены последнего акта о гербовом сборе с американцев мы были довольны, почувствовав приятную перспективу восстановления спокойствия и единства в нашей среде, гармонии и любви между нашей страной, откуда мы пришли, и нами, испытавшими уныние в связи с этим ненавистным актом. Но с крайним огорчением и тревогой мы обнаружили, что рано тешили себя надеждой, увидев, что корни горести все еще живы… С содроганием мы наблюдаем один за другим акты парламента, принимаемые с откровенной целью позволить властям, в создании которых мы не принимали участия, обобрать нас, отобрать у нас деньги без нашего на то согласия…
