Через двор они пошли к корпусу, расположенному у самого леса. Когда Софья споткнулась о камень, Николай Павлович поддержал ее под руку и не отпускал, пока они не дошли до ступенек. Его ладонь была горячая. Николай Павлович цепко посмотрел на Софью, открыл ключом окованную железом дверь, и они вошли в коридор, тускло освещенный рядом зарешеченных лампочек на облупившемся потолке. Дохнуло больничными щами и хлоркой.
– А вот и седьмое отделение. При советской власти здесь лечили больных, страдающих вялотекущей шизофренией, в основном – московских диссидентов. Существовало даже мнение, что диссидентство уже само по себе – признак шизофрении. Вялотекущая шизофрения подобна мине замедленного действия – неизвестно, когда и как она проявится. И если врач ставил такой диагноз, то снять его было уже невозможно, потому что болезнь могла проявляться раз в несколько лет или «затихнуть» на десятилетия. В этом отделении осталось только двое больных с вялотекущей шизофренией, остальные выписаны и уехали в Москву. Кроме этих двух здесь еще лежат обыкновенные психи и маньяки. После ремонта это отделение мы перепрофилируем в наркологическое.
– А почему двое больных с вялотекущей шизофренией еще не выписаны? Этот диагноз уже нигде не признают.
– Тут дело не в диагнозе. Во второй палате лежат люди творческие. Кошкаров – художник, а Вородкин – поэт. Но если у поэта или художника нет признания и успеха, то у него появляются рассуждения типа: «Меня не понимают, до меня публика еще не доросла, я буду творить для себя и для будущего. Меня поймут потомки». Такие рассуждения приводят к психозам, психопатиям, неврозам и социальной запущенности. Это и есть букет диагнозов Кошкарова и Вородкина. Они находятся на грани между нормой и болезнью. Определить эту грань невозможно, потому что она постоянно смещается то в одну, то в другую сторону. Так что, Софья Николаевна, за месяц-другой вам надо привести их в порядок и подготовить к выписке. Пусть творят у себя Москве и там добиваются признания. А остальных больных постепенно переведете в другие отделения.
– Чем же я буду приводить в порядок поэта и художника?
– Для начала – общеукрепляющие процедуры, витамины, трудотерапия, мягкие снотворные на ночь, потом сами подберете им необходимое лечение, но обсудите его со мной. Вам поможет медсестра Седова. Она всю жизнь проработала в нашей больнице. А сейчас зайдите в палату к Вородкину и Кошкарову, познакомьтесь с ними. Только ведите себя естественно, иначе они сразу ощутят фальшь. Как и все творческие люди, они чувствительны к любому слову, взгляду и даже вздоху. Смелее! Я жду вас здесь, – Николай Павлович ободряюще улыбнулся.
