II
При входе в музеум один из сторожей в черной ливрее, обшитой серебряными галунами, сунул в руку Боромлеву каталог. Боромлев спросил его, много ли публики и не проходила ли молодая красивая дама, со смуглым лицом и большими блестящими глазами. Тот отвечал, что — не помнит, но, кажется, проходила. Посмотрев рассеянно какую-то знаменитую танцовщицу перед зеркалом, отгороженную шелковым шнурком, он прошел поспешно по всему залу, вглядываясь во всех женщин, из коих добрые три четверти оказались куклами, что произвело на него неприятное впечатление. Ее здесь не было… Он обошел все смежные комнаты, но и там ее не было… Затем он повернул назад, вспомнив, что люди, ищущие друг друга, часто идут по одному и тому же направлению и поэтому не могут встретиться. Во время этих поисков, в одной темной проходной комнате, слабо освещенной зеленоватым светом, ему послышалось, что кто-то его зовет по имени; знакомая женская фигура мелькнула за колонной; он ускорил шаги, но ее там не было; около стояла танцовщица в испанском костюме, держа в неподвижной руке веер. Вдали, направляясь к выходу, шел какой-то военный, ведя под руку толстую, пожилую даму. Этот обман повторился несколько раз. Бо-ромлеву казалось, что он видит свою незнакомку то в той, то в другой стороне, и всякий раз, приближаясь, он убеждался в своей ошибке. При этом зеркала еще более вводили его в заблуждение. Бесплодное метание из стороны в сторону его взволновало и утомило. Очевидно, она еще не пришла…
Публика все уходила и уходила, а новых посетителей было мало, хотя до закрытия музее оставалось еще часа два с лишком. Боромлев решился запастись терпением и ждать.
Он уселся в углу на одном из диванов и погрузился в задумчивость. В двух шагах от него, на том же диване, сидел восковой господин, с застывшей улыбкой на восковом лице. На коленях у него лежала раскрытая книга, которую этот господин прижимал к колену восковой рукой. Хотя у Бо-ромлева в кармане лежал каталог, но он не поинтересовался справиться, что это за знаменитость; от нечего делать он стал смотреть в неподвижные зрачки воскового человека, но через какую-нибудь минуту мурашки забегали по его телу; он быстро отвел взор на другого господина, в светлом пальто, грациозно опиравшегося на толстую трость и весело смотревшего в его сторону; Боромлев принял его сначала за знакомого, но неподвижная улыбка вывела скоро его из заблуждения — это тоже была «фигура». Ему стало еще более неприятно и жутко; на счастье, как раз визави его, на кушетке стиля ампир, села очень красивая дама с лорнетом в руке и с любопытством рассматривала Бо-ромлева, принимая его, вероятно, за «фигуру». Он с негодованием громко кашлянул, чтоб дать ей понять ее ошибку, но дама продолжала нагло на него смотреть… «Ах, ты, черт возьми, и это кукла!» — подумал он. С удовольствием разыскав глазами одного из служителей, стоящего неподалеку у боковой двери, он поманил его рукою к себе. Тот не двигался. «Поди сюда, любезный!..»— сказал Боромлев, но служитель тоже был восковой и продолжал стоять на месте, как ни в чем не бывало. Только где-то в стороне слышались шаги, а поблизости не было ни одного живого существа; шаги же становились все тише и тише…
