— Я вот свой адресок тут записала… На всякий случай. — Нюра, оглядываясь, несмело сунула старшине записку.
— Вот, ей-богу… Нюра, говорил же тебе. А если моя жена вдруг отыщется?
— А если нет… Сам же говорил, год не отзывается она на твои письма.
— Мне-то, Нюра, уже за пятьдесят, сама знаешь, — негромко сказал Иван и взял ее за локоть. — А ты еще вон какая молодуха.
В самом соку. Может, для тебя кто помоложе найдется. А не такой хрен старый. Подумай, а…
— Все равно напиши. — Ее голос дрогнул, она вырвала локоть и пошла назад не оглядываясь.
Старшина Безухов не без сожаления посмотрел ей вслед, потом закинул вещмешок за спину и вышел через КПП на дорогу. Он вытянул руку, голосуя, и, как по заказу, возле него затормозила та самая полуторка «ЗИС-5» из его полка, что недавно отвозила тяжело раненного комполка. Теперь в ее кузове сидела самая разношерстная фронтовая публика.
— Никак Семеныч! — обрадовался старшине Безухо-ву пожилой водитель, рядом с которым сидел незнакомый, средних лет капитан.
— Здорово, Глебушка, — воскликнул Иван и закряхтел, забираясь в кузов. — Это все, что ли, в хозяйство Морозова едут?
— Все, — ответил водитель. — А ты все по госпиталям прохлаждаешься?
— Да вот… Не ждал, не гадал, опять пулю схлопотал повыше лодыжки… Прилетела шальная откуда-то, даже не пойму. Веришь, даже выстрела не слышал. Новости какие есть? Как живете-то, как воюете?
— Без тебя не начнем… Батю вот вчера подстрелили, — сказал водитель. — Сразу увезли.
— Батю? — охнул Безухов и наконец с чужой помощью забрался в кузов. — Как так? Куда смотрели? Насмерть?
— Да нет… глаза лишился. Вроде мозг задет. В Москву, говорят, отправили самолетом, — сказал водитель. — Судьба-копейка. В бою пуля ни его, ни тебя не брала, а как затихло, кого в ногу, кому в глаз. Вот так и живем… Вроде затишье, наступления нет никакого, только готовимся, а поди ж ты… Тебе помочь? Эй, чего сидите, помогите человеку устроиться, слышите?
Во фронтовом грузовике «ЗИС-5» было тесно. Там находился, в частности, оператор фронтовой кинохроники, который непрерывно крутил камеру, снимая все, что видел вокруг себя.
Грузовик, переваливаясь и натужно ревя мотором, катил по разбитой и расхлябанной осенней дороге с наспех засыпанными воронками в сторону фронта, откуда доносилась глухая канонада.
Бывалые солдаты дремали, несмотря на тряску, или молча смотрели на наши новенькие танки, движущиеся в сторону фронта. А также не без любопытства и злорадства — на подбитые немецкие танки и артиллерийские орудия, стоящие вдоль обочины, но чаще — на единственную здесь девушку-пассажирку с белокурыми волосами, выбивающимися из-под новенькой пилотки, с аккуратной прической, погонами младшего сержанта и комсомольским значком на заметной груди, с плотно, в нитку, сжатыми губами. Одета девушка в выглаженную гимнастерку, и еще был у нее с собой кожаный продолговатый чехол, который она держала между колен.
