Он разлил по кружкам, они молча выпили.
— Хорош коньячок, — одобрил Степан. — Только слабоват против наркомовской. Или взять Маркелов самогон. До костей пробирает. Ты закусывай, Ваня, вот тушенка американская, на Петю недавно получили, он поесть не успел, так тут еще осталось… С довольствия его до сих пор не сняли, а нам что — больше всех надо, чтоб самим заявлять?
И протянул ему открытую банку тушенки. Иван неодобрительно крякнул, но промолчал.
— Дают, бери. Небось в госпитале такой не бывает, — сказал Прохор. — Только начальству и нам, разведке. Закусывай, чего смотришь?
Старшина взял наконец банку, и оба дружно принялись выковыривать мясо ножом.
— Михаил, тебе оставить? — спросил Иван Безухов. Тот отмахнулся, а Прохор предостерегающе выставил руку.
— Мишка перебьется, — сказал Степан. — Мы одну банку оставляли, договаривались, что я сегодня борщ из нее сварю. Как раз бы тебя угостили… А он ее деду Маркелу этому отнес.
Михаил сердито засопел, но ничего не сказал.
— Что хоть за дед такой у вас объявился? — спросил Иван Безухов, с причмокиванием подбирая мясо с ножа.
— Не сказать чтоб уже совсем дед, — сказал Степан. — Шестидесяти еще нет. Вроде поляк. Но по-русски чешет не хуже нашего. С акцентом, не без этого…
— Он по-русски с польским акцентом, а по-польски — с русским, — уточнил Михаил. — Зато самогон гонит с понятием, из свеклы. Или из пшеницы. И такая чистая у него горилка получается…
— Как моча младенца, — хмыкнул Прохор. — Наш особист о нем тут все расспрашивал.
— Ну. Будто он виноват, что к нему то немцы за самогонкой ходили, то партизаны, — кивнул Михаил. — Как им откажешь? Сразу пулю в лоб. И вообще, замучил нас особист своими расспросами. С чего, мол, эти полячишки русский язык хорошо знают? Не агенты ли, специально оставленные? И чего, мол, вы к нему ходите? О чем там беседуете? Он и тебя, Вань, еще спросит. Так что готовься.
— А чего! Он, этот дед Маркел, нам доверяет, — продолжал Степан. — В гости все время зазывает… Самого пан Марек зовут, они с пани Евой одни на хуторе живут, в лесу, метров триста отсюда, — пояснил Степан. — Он и сейчас на всякий случай никому не отказывает. Хоть нам, хоть партизанам, хоть власовцам. Мало ли, говорит, как тут все опять повернется. Сегодня вы немца гоните, завтра он вас назад попрет… Раньше брал злотые, марки, рубли брал, а сейчас, говорит, на что они мне, куда я с ними, если боюсь нос за ограду высунуть? Тушенкой там или крупой с ним расплачиваемся.
