На кухню вплывала призраком: сама бледная, слабая, что аж шатает, ночнушка длинная, белая… После сна так и не сходила переодеться. Яся тут же усадила меня, принесла плед, поохала и навалила на тарелку блинчиков с горкой. Сладкие, с творогом, м — м-м!
— Совсем загнала себя! Скоро прохожие шарахаться начнут!
— Куда уж больше?! — попробовала пошутить, но нарвалась на строгий взгляд:
— Ты ешь, не отвлекайся! Исхудала, побледнела…
Пришлось есть. Иначе до вечера воспитывать будет!
Когда блинчики перестали в меня помещаться, малиновые круги перед глазами растаяли и руки прекратили трястись, Яся вышла куда‑то, остальная живность разбрелась по своим делам, Милослав придвинулся ближе и серьезным тоном попросил:
— Ксинка, а давай откровенность за откровенность?
— Давай! — когда сытая, я вообще добрая.
Натянула плед повыше на плечи, отхлебнула немного липового чая и внимательно посмотрела на друга.
— Ненавижу говорить о своей семье, но вчера я честно тебе все рассказал, — напомнил он так, будто очень боялся, что вот сейчас он спросит, а я откажусь отвечать. — Теперь ты мне скажи: что вчера хотела узнать Леся? Тоже про Влада спрашивала?
Так! Что там говорила Яринка? Он в кого‑то влюблен?
— Напротив, она сказала, что Влад ей безразличен.
Вздох облегчения мне не почудился.
— Тогда кто ей нравится? — он почти ощутимо вцепился в меня взглядом.
— Понятия не имею, — ответила честно. — Мы на проклятие гадали.
Темный посерел.
— И?
— Ничего хорошего.
Помолчали.
Объяснений не требовалось, без них было ясно, что Леся и есть та самая. И мне она показалась неплохой девушкой. Но взаимны ли чувства темного? Еще это проклятие…
— Ты ей говорил? — я осторожно тронула друга за руку.
— А… — он вздрогнул, недоуменно моргнул, взгляд постепенно стал осмысленным. — О чем?
— О своих чувствах, конечно! — рявкнула я.
Что ж он такой непонятливый‑то? Хотя, помню, ведьмочки в школе шептались, что, когда дело доходит до любви, все мужчины такие. Похоже, темные не исключение.
Конкретно этот темный жутко смутился, уткнулся взглядом в стол и забормотал:
— С чего ты решила, что…
— Значит, нет, — сделала простой вывод я.
— Да говорил я! — вскинулся темный. — Год назад, когда Лесе исполнилось семнадцать, набрался смелости и попросил разрешения за ней ухаживать. Но у нее же проклятие… семейное… ни одна женщина из семьи Проклятущих не дожила до двадцатого дня рождения.
Ага. Самое большее — у нас есть полтора года.
— Проклятие надо снять! — уверенно заявила я и сжала руку друга крепче.
