Сушеный мухомор, как знакомо! У меня даже слезы на глаза навернулись. И каблук едва в щель между досками не угодил. Повезло, вовремя заметила ее.
— Мать просто взбесилась. А Влад… ему первый раз в чем‑то отказали. В общем, он тоже не уступил и ушел из дома, вместе с Анелией уехал, — Милослав говорил бесстрастно, словно и не о родных рассказывал. — Мать сначала ругалась, потом прощения просила, даже больной прикидывалась. Ничего не помогло. Даже когда она вместо него наследницей Яринку сделала, брат не уступил. Они до сих пор не разговаривают.
Что бы там ни было у него с девчонками, я этого Влада уже зауважала.
— Только не говори, что эти пигалицы влюблены в женатого мужчину! — я возмущенно сверкнула на друга глазами, будто это зависело лично от него. — И почему его ждут? Он все‑таки наведывается в родные края?
— Ну так больше семи лет прошло, — отозвался Милослав. — С родителями Влад до сих пор не разговаривает, но по работе приезжает. Он своих студенток на практику привозит. Последний месяц каждой осени. А Анелия умерла три года назад.
Еще и вдовец. Мне, конечно, безумно жаль, не люблю, когда истории любви заканчиваются вот так, но… Не такие мужчины привлекают семнадцатилетних девушек! Совсем не такие!
Друг о моих размышлениях не догадывался, а потому спокойно продолжал:
— В первый год, когда он заменил старого ведьмака и приехал с практикантками, тут один случай был… Постоялый двор в переулке Топей загорелся. Из‑за магии, такой огонь не потушишь. Так Влад всех своих студенток повытаскивал, а потом еще полез в подвал кошку бродячую с новорожденными котятами доставать. Проклятущие как раз напротив живут, и в ту ночь Василиса ночевала у Леси. С тех пор она по Владу с ума сходит, а остальные… Они как‑то привыкли Василисе подражать, она же среди них самая — самая.
Когда рассказ закончился, я обнаружила себя стоящей рядом с большущим мухомором. Даже не заметила, как пришли!
Следующий день начался странно. С очередного кошмарного сна.
Он приснился под утро.
Я разлепила глаза, с удовольствием потянулась, откинула одеяло. Было еще почти темно, и восход розовой полоской проглядывался из‑за елей и большущих мухоморов. Без единой мысли я встала, медленно ступая, вышла из своей комнаты, спустилась по крутой лестнице на первый этаж и вошла в мастерскую.
Череп привычно моргнул огнями в глазницах и с грохотом передвинулся на другой край стола. В груди застряла ледышка. И понимаю, что он не опасен, а не бояться не получается.
