Пришлось крепко сжать губы, чтобы не улыбнуться. Он забавный.
— Так ты здесь за пирожными охотишься? — я все таки села нормально и одернула юбку.
— А дашь? — с надеждой спросило ночное явление.
Я задумалась на несколько секунд, потом отодвинулась на край скамейки, чтобы он тоже мог сесть, и поставила коробку посередине.
— Угощайся.
Все равно сама пять штук не слопаю. Еще одно, и то если очень постараюсь.
— Спасибо, — темный оказался воспитанным.
— У меня, кстати, день рождения, — скорее пожаловалась, чем похвасталась.
И уж точно никаких подарков не ждала…
Но парень хлопнул себя по лбу, будто вспомнил что‑то важное, и пытливо посмотрел на меня.
— Так ты и есть Аксинья Дремучая?
Дрожь пробежала по коже. Я подавила желание опять забраться на скамейку с ногами и отчаянно завизжать. Не потому что он темный или с фамилией ошибся… просто… не думала, что однажды ее услышу.
— Осенняя! — вместо демонстрации испуга я упрямо вздернула подбородок.
— Ну да, и это тоже, — миролюбиво согласился темный.
Не похоже, чтобы он собирался сделать что‑то дурное. Судя по голодному взгляду, исследующему третье пирожное, парня больше интересовали сладости, чем настороженная ведьмочка. У темных что там, голод? А то почему у него одежда дорогущая, верхний халат камнями переливается, а аппетит волчий?
— Допустим, я, — призналась опасливо. — И что?
— Прости, не так началось наше знакомство, — повинился явившийся издалека. — Я весь день в конторе просидел, поесть времени не было, потом телепорт вымотал меня… А тут эти пирожные!
Страх ушел. Я улыбнулась.
— Ничего страшного.
— Позволь представиться, — темный встал. — Милослав Подлый, поверенный госпожи Ядвиги Дремучей.
И отвесил галантный поклон.
— Ой… — тихо пискнула я.
Речь шла о моей прабабке. Мама рассказывала, что у нас в предках темные ведьмы. Будто бы ее мама, моя бабушка, была наследницей сильнейшего дара. А эта Ядвига вообще целую провинцию в страхе держала! В один прекрасный день бабушке надоела такая жизнь, и она сбежала к светлым. Ядвига тогда жутко разозлилась и заявила, что не будет ее строптивой дочери счастья в чужом краю. Так и вышло. Беглянка, правда, выучилась, вышла замуж и родила дочь, но вскоре муж ушел к другой, а потом и сама она умерла во время какой‑то эпидемии. Лечила больных и подхватила заразу, никакая магия не спасла. Видно, судьба такая. Мама выросла в приюте, там ей дали фамилию Осенняя. А она передала ее мне. Настоящую свою мы, конечно, знали, но носить ее не хотели.
