К коровнику, где в потемках сидели на завалинке бойцы, потянулась серебристая дорожка. Над черепичной крышей флигелька, в котором жила Валя, поднялся молодой месяц.
— А ведь кстати он там вырос… Смотрите, как выпрямляет рожки, — злорадно рассмеялся Хвостиков.
— Знаешь, о чем я жалею? — обжигаясь недокурком, вдруг резко поднялся Лысогор.
— О чем, товарищ сержант?
— Что не могу дать тебе по уху, — шутя сказал сержант. — так дать, чтобы рожки с месяца свалились и глупые мысли из тебя выскочили!..
— А вы дайте, — рассмеялся Хвостиков, — рожки поотвалятся или нет, а звание вам придется опять подсчитывать с рядового.
— Сержант Лысогор, ефрейтор Каламбет! — раздался требовательный голос дежурного. — Готовьтесь в наряд! Остальные спать!
Лысогор бросил окурок и с ожесточением стал затаптывать его каблуком.
Ночь. Мрачная заводь Туман-Озера. В прибрежном камыше залег наряд. Ни ветерка, ни шороха. Только слышится неумолкающий звон болотной мошкары.
«Огромный провал, залитый темнотою, — неужели это озеро? — подумал Лысогор. — Ну и ночь: холмы рядом, а не видать их».
И припомнилось сержанту услышанное от старого Соснувца предание об этих холмах.
Одиннадцать братьев были угнаны тевтонами. Пленники отказались служить врагам. Ночью их утопили в Туман-Озере. К утру они вышли из воды и встали на родном берегу цепью холмов.
«Вот они!»— оглянулся Лысогор на песчаные вершины, заблестевшие против луны, точно непокрытые головы великанов.
Лысогору не долго пришлось увлекаться преданиями. Вскоре началось то, что нередко случается в пограничной полосе.
«Спешите на помощь!» — призывал невидимый наряд пачкой зеленых ракет.
«Сигнал принят!» откликнулась застава ракетами красными.
Вдруг невдалеке от того направления, в котором вспыхивали «вопросительные знаки», замигали густые и частые отсветы пожара.
«Горит элеватор?! Вот так дело!..»
Огни ракет и пламя пожара сначала отражались в небе, а от него, словно уходя вглубь, в черной мути озера.
Залегший у берега сержант, если бы он мог посмотреть на себя со стороны, показался бы сам себе маленьким сказочным чародеем, который колдует над огромным казаном, наполненным расплавленной смолой.
«Да, элеватор!» — решил пограничник.
Где-то со стороны левого стыка участка заставы донеслась автоматная трескотня.
«Что же будем делать, братки?» — повернулся Лысогор к Одиннадцати Холмам. Подумав, он пополз к старшему наряда.
— Обстановочка, товарищ лейтенант… Что делать?
Лысогор не торопился с ответом. Он смотрел на озеро, в котором отсветы зеленых ракет отражались несколько по-иному. Если вначале они отдаленно напоминали лилии, уходившие головками вглубь озера почти отвесно, то сейчас эти лилии будто сносило быстрым течением воды.
