Гордубал доволен. Немало я поработал на своем веку, Полана, ей-богу, немало. Хорошо это. Сложив руки на груди, Гордубал спокойно засыпает.
Проснулся он уже под вечер, тяжелые сумерки разбудили его.
— Гафия, — позвал Гордубал. — Гафия, где Полана?
Тишина. Издалека доносится звон, это стадо возвращается с поля. Гордубал вскочил с кровати и натянул штаны. Надо отворить ворота коровам. Голова у Юрая кружится — видно, от долгого лежания. Он ощупью пробирается во двор и распахивает ворота. В голове шумит, дышится тяжело — однако ж, слава богу, удалось выбраться на воздух. Звон близится, нарастает, ширится, как река. Все полно звоном этих колокольцев. Юраю хочется стать на колени, перезвон колокольцев звучит для него неслыханным великим благовестом. Степенно покачивая головами, во двор входят две коровы с полным выменем.
Юрай прислоняется к воротам. Ему хорошо, спокойно, как на молитве.
Во двор вбегает раскрасневшаяся от быстрой ходьбы Полана.
— Ты уже встал, Юрай? — восклицает она. — А где Гафия?
— Да, встал, — виновато оправдывается Гордубал. — Мне уже легче.
— Иди, иди, полежи, — настаивает Полана. — Утром будешь совсем здоров.
— Как хочешь, голубушка, как хочешь, — послушно и ласково отзывается Гордубал. — Я мешать тебе не стану.
Он закрывает ворота, закладывает засов и медленно идет в избу. Когда ему приносят ужин, он уже спит.
I
— Юрая Гордубала убили!
Староста Герич быстро натягивает рубаху.
— Беги, парень, за полицией, — торопливо говорит он. — Скажи, чтобы шли к Гордубалам.
На Гордубаловом дворе, ломая руки, мечется Полана.
— Ах, господи, господи! — голосит она. — Кто же это его? Убили хозяина, убили!
Испуганная Гафия забилась в угол; через забор глядят ошеломленные соседки; кучка мужчин теснится у калитки. Староста идет прямо к Полане, кладет ей руку на плечо.
— Перестаньте, хозяйка, что с ним такое? Куда он ранен?
— Н-не-знаю… — трясется Полана. — Я там не была, я не могу…
Староста пристально глядит на нее. Полана бледна, взволнована; она лишь заставляет себя метаться и причитать.
— А кто его видел?
Полана поджимает губы.
А во двор уже входят полицейские и закрывают калитку перед носом у любопытных. Полицейских двое: старый толстяк Гельнай без оружия и в расстегнутом мундире и Бигл, новый служака, — этот сияет новехонькой формой и исполнен усердия.
— Где он? — вполголоса спрашивает Гельнай.
Полана кивает на избу и причитает.
«Американец» Гордубал лежит на постели, будто спит.
