— Правда твоя, — ответил Джантай. — Я знаю, тыне торговец опиумом. Ты не можешь продавать его туда и сюда.
— Алы умрет, — честно и прямо сказал Оса.
— Да! — глухо ответил старик.
— Марианна погибнет, — проговорил Оса, обратившись к Будаю.
— Может быть, она уже умерла. Разве они не могут солгать? — ответил Будай.
Его большое тело дрожало. Он предпочитал считать ее мертвой, чем выносить ей смертный приговор.
Кондратий минуту помолчал, потом добавил:
— Мне жаль всех: Марианну, Алы, Джанмурчи и вот этого бедняка, которого я не знаю. Но клянусь, я не отдам опия!
Он был бледен, как полотно, но голос его звучал твердо, а меняющиеся глаза сверкали.
— А если бы вместо Марианны была твоя жена? — глухо спросил Будай.
Оса побледнел еще больше, потом твердо проговорил;
— Не отдал бы!
— И с ребенком?
— С ребенком, — еле внятно пролепетал Оса.
Снова потянулось томительное молчание. Оно продолжалось так долго, что им самим стало казаться, будто они сидят тут уже несколько дней, потупив глаза в землю.
Сумерки спускались на серые скалы. Холмы и утесы стали менее видны. Они как будто отодвигались и уходили в даль. День догорал медленно и бесцветно. Легкий ветерок, подувший из долины, принес с собой запах затхлой пыли.
Серые тени ложились на лица трех людей, а они все сидели, опустив глаза в землю, и молчали. Наконец Джантай тихо встал и безразличным голосом отдал несколько приказаний. Его джигиты пешком, с конями на поводу бесшумно стали скользить, как тени, вниз в лощину.
Прошло два томительных часа. Оса выслал всех пограничников, чтобы окружить юрты с другой стороны и не пропускать никого, кроме посланца. Потом он сел между Будаем и стариком, молчаливый, как истукан.
Прошло еще два часа. Вдруг Джантай поднялся; он прислушался, потом лег ухом на землю.
— Кок-Ару, — сказал он. — Я слышу далекий топот.
Он не успел договорить, как в лощине послышался говор. Потом в темноте появились два всадника. Их кони шли вплотную, и поперек седел они везли длинный тюк.
— Так что пропустили того поганца, а этого сграбастали, — весело сказал грубый голос.
— Там больше никого нет? — спросил Кондратий.
— Никак нет, товарищ командир. Джигиты говорят юрты пустые стояли. Контрабанду ждали. Говорят, пришла, недалеко где-то шляется.
— А это кто? — взволнованно спросил Кондратий.
— Шавдах. — сказал один из джигитов.
Кондратий разочарованно пожал плечами, как после проигранной игры, и, приказав зажечь костер, чтобы пограничники могли погреться, обратился к Джантаю.
