— Я езжу, на породистых лошадях, ты ведь это знаешь, — не теряя терпения, отвечал Кондратий, но в голосе его был легкий упрек, потому что он устал до последней степени.
— Хорошая лошадь, у которой хорошая кровь, — упрямо сказал Джанмурчи, хотя никто с ним не спорил. — Командир, — продолжал он, — сейчас в тюрьме сидит Алы, сын Джантая.
— Я знаю, — со скукой сказал Кондратий. — Из-за этой новости ты вламываешься ночью ко мне и не даешь спать?
— А в чем дело? — спросил Будай.
— А это все та старая разбойничья история, которую ты знаешь.
Кондратий не стал продолжать, потому что Джанмурчи страстно его перебил.
— Старый Джантай — хороший человек. Русский пристав его жену взял. Самого крепко бил. Зачем? Джантай пристава убил, в горы ушел. Тридцать пять лет в горах живет. Теперь говорят: Джантай — плохой человек!
— Он — разбойник, — сказал Кондратий.
— Зачем за пристава заступайса? — яростно спросил Джанмурчи.
— Болван! — закричал взбешенный Кондратий и подбежал к проводнику.
Однако Будай схватил его поперек туловища и удержал.
Джанмурчи дружелюбно засмеялся:
— Теперь моя глупая голова понимает все. Командир не любит пристава. Джантай — тоже не любит. Джантай не знает, что пристава нету. Он сидит и боится.
— А зачем он стрелял в пограничников? — спросил Кондратий.
— Когда нападают, надо стрелять, — рассудительно ответил проводник. — А в кого Джантай не стрелял? В казаков стрелял, в купцов стрелял.
— Зачем ты все-таки пришел? — миролюбиво спросил Кондратий.
— Я хочу сказать тебе, чтобы ты поехал к Джантаю. Нам это по дороге. Поезжай, поговори, и Джантай больше не будет разбойником, когда узнает, что пристава больше нет.
— Что же он за девять лет не узнал?
Джанмурчи взволнованно встал с места.
— Нет, иншаллах! Он этого не знает. До Джантая при месяца пути. К Джантаю можно проехать только летом. Кругом него коровы, быки, лошади. Кого будет спрашивать?
Кондратий продолжал насмешливо улыбаться, и Джанмурчи вдруг неистово завопил на весь дом:
— Ты к нему человека посылал? Ты ему сказал?
Потом, сразу успокоившись, он презрительно протянул:
— Даже дороги никто не знает к Джантаю.
Он кивнул головой на Будая и продолжал:
— Пограничники дорогу к Джантаю искали. Туда ехали шагом, а назад, у кого коней не было, десять дней бежали впереди конных.
Потом он успокоился и, как бы извиняясь за свою выходку, тихо добавил:
— Джантай не знает, но его сын Алы, который сидит в тюрьме, он знает.
— Алы — мальчишка, — сказал Кондратий, — пока он у меня в руках, Джантай скорее сдастся. Я слышал, он его любит.
