– Почти так. Кому-то он шлет письмо с угрозами, а у кого-то просто отбирает ценности и расправляется с ним. Он поступает в зависимости от обстоятельств. Преступник настолько уверен в своей безнаказанности, что даже решил сыграть с нами своеобразную партию.
– Партию? Но во что? И почему бубновый король?
– Этого я пока сказать не могу.
– Но мы же не можем сидеть и ждать, пока произойдет новое смертоубийство? Надо что-то делать! – Полицейский заходил по комнате аршинными шагами. – Ювелира мы, понятно, отыщем и выясним все касательно этого редкого ковша. А дальше? Что дальше?
– Прежде всего следует сделать повторное вскрытие трупа Софьи Ионовой и заново установить причину смерти. Я убежден: астма там ни при чем.
– Допустим, – нехотя согласился Поляничко. – Только прежде я переговорю с прозектором, который делал вскрытие. И с мужем умершей… Типографии надобно проверить, шрифт определить.
Сыщик вдруг уставился на Ардашева, точно видел его впервые. Не сводя с адвоката глаз, он спросил:
– А где находился Ионов, когда скончалась его супруга?
– В отъезде.
– Стало быть, он обеспечил себе alibi, так?
– Почему обеспечил? Просто уезжал по коммерческим делам.
– Да-да, – пробубнил Поляничко. – «По делам». Только у него это не первая жена мрет… До Софьи Венедиктовны, говорят, еще одна его супружница упокоилась… И тоже из состоятельной купеческой семьи. А с покойницей, я слышал, он не очень-то ладил. – Он поднял глаза на Ардашева и добавил: – Ох и запутали вы меня, Клим Пантелеевич!..
– Нет, Ефим Андреевич, наоборот. Вы начали прорабатывать разного рода гипотезы. Выходит, расследование уже началось.
– Ну-да, ну-да, – махнул рукой Поляничко. – Но просьбица у меня к вам будет: разрешите мне время от времени наведываться к вам за советом, а? Вдвоем-то сподручней?
– Бога ради! Нам-то, главное, как можно скорее этого дьявола обезвредить.
– Вот! – Полицейский поднял вверх указательный палец: – Точно подметили: дьявол он и есть.
Люди давно перестали меня интересовать. Вернее, они меня интересуют настолько, насколько необходимы для достижения моих целей. Все эти господа и дамы, всякие там превосходительства и благородия, а так же купчики, мещане, крестьяне или рабочие – серая масса, живущая подле меня. Я могу не обращать на них никакого внимания, не замечать их, но лишь до тех пор, пока они не мешают мне наслаждаться жизнью. А мешать они могут по-разному. Больше всего меня раздражают те, кто кичится своим богатством. Это, как правило, вчерашние мещане, которым судьба подарила счастливый лотерейный билет. Заработав несколько десятков тысяч, они мнят себя местными Рябушинскими, Поляковыми или Морозовыми. И вот тогда появляюсь я и ставлю их на место. Для меня это не составляет особого труда. В нашем провинциальном городишке все хорошо осведомлены друг о друге. Нарисовать полную картину жизни любого обывателя занимает у меня не более двух-трех вечеров. Но всех человекообразных бестий объединяет одно – страх. Страх старости, измены, бедности, болезни, немощи, забвения, потери любимого человека… Главное понять, какой у человека «peur»
