— Где наши шоферы в страду ездят, никто не знает. Известно только, что дома не живут.
И Суетин велел рассказать родственникам, в чем подозревается Сырба.
Скоро в одной из шадринских деревень разыгралась семейная трагедия. Сестра и мать
узнали, что Сырба арестован не только за кражу зерна, но и по подозрению в убийстве. Когда
шок от этого известия прошел, родственники Сырбы с облегчением признались, что Сырба —
дурак и зря запирается, что все его попутчики живы и здоровы. Один из его дружков из соседней
деревни незамедлительно оказался в шадринском отделе милиции и охотно объяснил, что третий
приятель—житель Свердловска, отец сослуживца Сырбы по армии, инвалид войны, с протезом
вместо ноги.
Ни о какой драке новый шадринский «клиент» не говорил. Адреса инвалида не знал,
потому что тот встретил машину с зерном в Верхней Пышме, а не в Свердловске. А главное то,
что его самого на обратном пути высадили на свердловском вокзале, чтобы вернулся домой
поездом. Сырба отговорился тем, что нужно съездить кое-куда еще.
Суетин передал в Шадринск, чтобы сообщника Сырбы арестовали, послав телеграфное
уведомление об имеющейся на это санкции. Вместе с тем попросил склонить сестру и мать
написать Сырбе письмо и убедить его признаться следствию во всем, а главное назвать адрес
свердловского знакомого.
В тот же день, вызвав Сырбу на очередной допрос, Суетин объявил ему, что подозревает
его еще в одном: в причастности к убийству.
Сырба в ответ усмехнулся и только покрутил головой, настолько он был удивлен
сообщением следователя.
13
Следовательская практика знает много сильных психологических средств воздействия на
преступников.
Суетин не располагал фактами, достаточными, чтобы обвинить Сырбу в убийстве. Больше
того, он мог допустить, что Сырба действительно никого не убивал. Но в этом необходимо было
убедиться.
Поэтому, ожидая письмо, Суетин заставил Сырбу участвовать в одном «спектакле».
По первой пороше милицейская машина с Моисеенко, Суетиным и Сырбой выехала из
Верхней Пышмы. Через полчаса она была в Соколовке. Следователи вышли из машины, вывели
Сырбу, молча перекурили возле клуба, а потом поехали обратно, как будто только за этим и
приезжали сюда.
Сырба обреченно молчал.
На пустыре, возле места убийства, остановились снова.
Опять закурили.
Суетин видел, как впервые за эти дни Сырба вздохнул облегченно, словно вернулся в свое
родное раздолье, такое же чистое и беспредельное, как здесь, И уже не равнодушие, а какое-то
