сомневался, что имеет дело с тем, с кем нужно. Если этот человек не убийца, то он определенно
зернокрад. И он не стал с ним разговаривать, а просто забрал его в Шадринск.
От Анатолия Моисеенко и его помощника не укрылось, как прятал от них Сырба сразу
ставший пустым взгляд, как торопливо залезал в «газик», словно боялся плевка от своих
односельчан, как хрипло попросил разрешения закурить и после этого отвернулся к окошку.
В отделении милиции он молча, не посмотрев на конвоира, зашел в камеру, а когда его
спросили, хочет ли есть, бросил злобно:
— Не надо.
Утром он встретил их так же настороженно. На все вопросы отвечал коротко и отказывался
от всего.
— Видели же тебя в Соколовке,— пробовал увещать его Моисеенко.— Ну, подумай сам,
как бы мы нашли тебя без номера машины?
— Не знаю.
— Ты, когда торговал зерном, фамилию свою с домашним адресом покупателям не
называл?
— Я не торговал.
— А это — твой?
И Моисеенко неожиданно бросил ему под ноги мешок. Сырба только скосил на него свои
угольные глаза:
— Не мой.
— Эх, парень, парень, ничего-то ты не понимаешь! Тебя-то нашли по машине. От этого не
уйдешь. Почему же о попутчиках молчишь? Кто эти двое?
— Не ездил. Не знаю.
— Чего боишься-то?
— Ничего не боюсь.
Через сутки перед Сырбой выложили еще два таких же мешка.
— Видишь,— говорил Моисеенко.—Из вашего колхоза. Заведующий зерноскладом сказал,
что еще к позапрошлой уборочной запасали...
— Он знает, я — нет,— отрезал Сырба и отвернулся.
Последующие дни ничего не дали. Сырба молчал. Ни по путевым листам, ни из разговоров
с деревенскими узнать о его дальних поездках ничего не удалось. Никто не мог припомнить
среди его знакомых и хромого. Скорее всего такого и не было, потому что Сырба только два года
назад демобилизовался из армии и жил на виду. Моисеенко мог лишь предполагать, что
знакомый Сырбе хромой жил в одной из соседних деревень. Но в шадринских деревнях, как и в
Верхнепышминском районе, пропавших без вести хромых не значилось.
— Зерно ты крал,—изводил разговорами Сырбу Моисеенко.— И все равно отвечать тебе
придется. Но ты скрываешь сообщников, хочешь оставить их на свободе, чтобы они и дальше
воровали. За это тебя накажут строже. Себе хуже делаешь.
— Наказывайте.
...Моисеенко не спрашивал Сырбу о его хромом спутнике из опасения, как бы парень не
заперся окончательно. Не вынимал из чемодана и сапог.
Договорившись с шадринскими товарищами о продолжении розыска сообщников Сырбы
