помогал раскладывать клочки бумаги на клеенке. На многих из них номера сохранились
полностью, на других остались только серии или две-три цифры.
Сознавая, что пользы от полученных сведений немного, Дмитрий Николаевич все-таки
бережно сложил бумажки в конверт и серьезно поблагодарил парня.
8
На поверку бумажки Васи Самылкина оказались не совсем безынтересными.
Большинство машин, которые с трудом удалось установить, принадлежали близлежащим
предприятиям или колхозам и никакого отношения к зерну не имели.
Но две — кустанайская и шадринская, Курганской области, — следователей озадачили. У
кустанайской сохранилась серия и три цифры, найти ее не представляло труда. Шадринскую же
узнали только по серии. Ее отыскать было не просто.
Тем не менее, после короткого совета Суетин сел за обстоятельную телеграмму в
Кустанайское областное управление, а Моисеенко срочно собрался в Шадринск.
Накануне отъезда Суетин посоветовал:
— Сапог-то с мешочком прихвати с собой.
— Уже — в чемодане, Дмитрий Николаевич.
9
В Шадринске Анатолий Моисеенко понял, что задержится в командировке надолго. На
полях обширного хлебного района в полном разгаре шла страда. Все машины, без которых
могли обойтись в городе хотя бы на короткое время, разъехались по колхозам и совхозам. Это
прибавляло хлопот. Суетин и Моисеенко еще дома решили оставить в покое гаражи шадринских
промышленных предприятий. Но обстановка изменила их план, эти машины тоже могли
участвовать в махинациях с зерном.
Работники шадринской автоинспекции не отказывали Моисеенко в помощи. Но прошло
две недели. Суетин сообщил в Шадринск Моисеенко, что уже получил ответ из Кустаная, где
машину обнаружили. На ней действительно приезжали в Соколовку торговать зерном.
Торговцев, живых и здоровых, задержали всех, даже начали следствие по хищению зерна. А в
Шадринске дело не двигалось. И только к исходу третьей недели в одном из колхозов нашли
машину, шофером которой оказался молдаванин. В памяти Анатолия Моисеенко тотчас встала
маленькая робкая женщина из Соколовки, утверждавшая, что зерном торговал цыган, и он
немедленно погнал в деревню.
Сельский участковый уполномоченный доставил его на полевой стан, где ночевал шофер
Сырба, почти к полуночи. Сырба, черный и корявый, вышел к милиционерам в старой
выгоревшей гимнастерке и штанах, заправленных в кирзовые сапоги. Моисеенко больше не
