— Как... ни одного? — Остап побледнел. — Я столько писал!..
— Не знаю, кому ты писал...
— Тебе, тебе же писал! А вот ты мне не отвечала!
— Как я могла отвечать? Куда же писать?..
Остап в растерянности молчал.
— Это неправда! — с болью выкрикнул он.
— Нет, Остап, правда, — внешне спокойно ответила Зоя. — Я не получила от тебя ни одного письма. Ни одного!.. А тут еще Самохвал проходу не давал! Все уговаривал выйти за него замуж...
— Самохвал?! Так, может, и письма... его работа?
— Не знаю... Только опротивело мне все... и я уехала из Комсомольска... Но разве от Самохвала убежишь? И он сюда!.. Еще сильнее стал приставать...
— Ну?..
— Да лучше было в Днепр, чем за Якова... Да и что о нем говорить?! Ты его сам знаешь... Потом пошли слухи, что тебя освободили... что видели тебя с другой... Тут появился Комашко... Вроде бы неплохим человеком показался. Ну, я и...
— И...
— Сдуру вышла за него...
Зоя внезапно умолкла и порывисто отвернулась. Губы ее дрожали.
Остап увидел, как на ее ресницы набежали слезы и медленно покатились по щекам.
Он растерялся. Не знал, как поступить. Утешать и сочувствовать? Не мог. Слишком горячей болью наполнено сердце. Ругать ее? Но какое он имеет право? В конце концов, каждый может распоряжаться своей судьбой, как ему хочется.
— Так зачем же ты сюда пришла? — тихо спросил он. — Найти защиту и утешение?
— Нет, Остап. Мне не нужны ни защита, ни утешение. Что сама посеяла — то и пожинаю... Но мне казалось, что ты должен знать, как все это было... Знать правду... Потому что я теперь подозреваю — Яков мог наговорить тебе всего... Разве тебе нечего сказать мне, Остап?
Тон, которым было сказано это, заставил Остапа вздрогнуть.
— А что я могу вам сказать, Зоя Степановна? Вы выбрали свою стежку — идите по ней дальше... Я вам не помеха...
— Остап!.. Зачем так официально со мной?.. Ты не прав...
— На нас уже смотрят... Мне-то все равно. А вам... Что скажет муж? ..
— Мне тоже все равно... Я здесь работаю.
— Ты работаешь? Здесь? Вот не думал!
— Работаю. Чтобы тебя видеть, — совсем тихо, скороговоркой выпалила Зоя. — Хотя главный инженер и не пускал на работу...
— Вот как... Ну что — повидала? Теперь иди... Мне работать надо... И прошу тебя — не ходи ты ко мне. Не посыпай солью рану, когда она только стала затягиваться.
Остап понимал: он поступает жестоко. Но что можно ей сказать после всего... Отвернулся и рванул рычажок перфоратора. Зоя еще что-то проговорила, но за грохотом он ничего не услышал, боялся услышать.
