— Это дело наше, Сабит, — тихо ответила девушка. — Ваня, ты часочек поспи. Только не больше. Я тебе ужин принесу, а потом пойдем.
Глаза влюбленные, преданные.
Сабиту даже неприятно, что Марина, веселая и жизнерадостная девушка, так страдает от любви, так смотрит на Ивана.
Она ушла, но через полчаса снова появилась. Быстро прибрала на столе, сложила стопкой газеты, поставила на освободившееся место тарелку с гречневой кашей, которую больше всего любил Иван. Сверху положила три котлеты. Затем достала из сумки бутылку пива. Для Ивана это и не ужин вовсе, если он пива не выпьет.
Марина готовила из редиски салат и поглядывала влюбленными глазами на Ивана. Тот крепко спал.
Поставив салат и отрезав два больших ломтя хлеба, Марина подошла к кровати и осторожно присела с краешку. Подождав немного, легонько погладила Ивана по голове:
— Проснись, Ваня. Проснись. Я тебе пивка принесла.
Это подействовало. Иван открыл один глаз, потом другой. Поднялся и сел на кровати.
Марина, казалось, ничего не замечала. Она не обращала никакого внимания ни на Сабита, ни на Остапа, которые молча наблюдали за тем, как священнодействовала девушка.
— Пошли, Сабит. Нам ужин никто не принесет, — встал Остап.
Они неторопливо оставили комнату.
5
Григоренко проснулся от собственного крика. Какое-то мгновение прислушивался. Не слышал ли кто, как он кричал? Нет, тихо. У соседей ни шороха... Может, ему только показалось? Но нет. У него до сих пор стоит в ушах этот страшный, отчаянный крик.
Приснилась ему мощная дробилка ЩКД-8. Новенькая, прямо из сборочного цеха. И вдруг подходит к ней Лисяк с ацетиленовым резаком и начинает кромсать металлическую станину. Режет, как масло.
— Что вы делаете? — закричал Григоренко и почувствовал, как зашлось у него сердце.
— Металлолом делаем, — хищно оскалился Лисяк. — Братве на выпивку! Металлолом сдадим — деньгу получим, директор!
— Остановитесь! — неистово закричал Григоренко.— Прекратите немедленно!
И проснулся. Сердце болезненно сжималось и часто стучало.
С улицы доносились какие-то неприятные звуки. Это грузили контейнеры на мусоровоз, заменяя их пустыми.
Сквозь щели штор тоненькими ленточками пробивались солнечные лучи. Ему казалось, что он слышит такие знакомые удары кремлевских курантов. Однако отсюда, с Арбата, с Калошина переулка, их не услышать. Это, наверно, радио. Да, радио... куранты отбивают шесть. Утро.. .
«Что день грядущий мне готовит? — подумал Григоренко. Конечно, как и все, он ожидает ясного дня. — Каким он будет для меня? Днем удач или разочарований? Надо же, какой нелепый сон!»
