— Ты хочешь сказать, что мы совсем не поедем по Миссисипи?
— Почему совсем… мы же можем добраться по Миссисипи от Нового Орлеана до Синди Лу.
— Но, Клайд, я так предвкушала, что мы проделаем весь путь от Сент-Луиса по реке! Один из моих кузенов, Стэнард Дейнджерфилд — тот, что живет в Луисвилле, — писал мне о новом плавучем дворце под названием «Ричмонд». Он путешествовал на нем в прошлом году и пишет, что еще никогда не видел ничего подобного. Я считала само собой разумеющимся, что мы отправимся в Луизиану по реке, поскольку ты так много времени провел на ней и так сильно ее любишь. И я хотела спросить, а не могли бы мы отправиться на «Ричмонде»?..
Она замолчала, глядя на него одновременно со смущением и мольбой. И его это удивило: до сих пор он предвосхищал каждое ее желание; сейчас же она высказала вполне обоснованную просьбу, и он пока не знал, что ответить, не говоря уже о том, как выполнить ее. Ведь Люси по-прежнему не имела никакого понятия о том, как он проводил время на Миссисипи; но однажды ей придется узнать: он собирался поведать ей все без утайки… Однажды. Но не сейчас. Пока он не докажет, что стоит ее сильной любви. В то время, как он обдумывал слова для ответа, она продолжала:
— Кроме того, я надеялась, что ты покажешь мне Сент-Луис. Ты был в Сорренто, был в том, что осталось от Амальфи. Ты говорил, что тебе интересно взглянуть на те места, где я родилась, выросла, где жила той счастливой жизнью, пока… мы все не узнали, что такое война. Мне же было бы интересно побывать в тех местах, где вырос ты.
Клайд понимал, что она чуть не сказала: «…пока меня не уговорили выйти замуж за человека, которого я не любила». Обычно упоминание об этом принудительном браке вызывало у него такое сильное возмущение, что он не мог думать ни о чем ином, пока его гнев не стихал. Он со странным испугом подавлял свое возмущение. Когда он все же попытался ответить на ее первое предложение, его мысли стремились к компромиссу. И в самом деле, ему надо было заехать в Питтсбург, чтобы проверить, как там идут затеянные им новые дела. Посему, если первую часть путешествия они проделают на поезде, а потом пересядут на один из пароходиков до Каира[14] или даже до Мемфиса, опасность, что все раскроется, будет ничтожно мала. Опасность же представляли большие плавучие дворцы, на которых он раньше действовал. Кроме того, у него никогда не было «подставного лица» или постоянного партнера. Только в очень редких случаях он объединялся с одним членом преступного братства, чтобы успешно осуществить какой-нибудь особый проект. И еще он поразительно умел маскироваться. Кем он только не был, делая свою карьеру: и лесорубом, и правительственным чиновником, и богатым плантатором. Причем он так отменно играл ту или иную роль, что раскрыть его истинное лицо было практически невозможно. Если же такое и случалось, он редко попадал в настоящую неприятность. Он гордился своей ловкостью, которая частично была у него прирожденной, а кроме того, совершенствовалась с опытом и длительной практикой. Поэтому он всегда предпочитал выигрыши, достигнутые посредством мастерства, нежели обмана, мошенничества и всяческих манипуляций, и получал гораздо большее удовольствие от игры с искусным противником, чем с сосунком. И, безусловно, пробудь они на борту «Ричмонда» хоть несколько дней, ему кое-что, несомненно, удастся… А раз они будут находиться на пароходе поскромнее, то, наверное, он сможет убедить Люси, что неразумно пускаться во всевозможные сложности, чтобы пересесть на пароход покрупнее… Да, он был почти уверен, что подобный план удастся безболезненно…
