— Да, да, именно этого я и хочу! В мире для меня больше ничего не существует!
И впервые он попытался обнять ее. Но она выскользнула из его рук и покачала головой.
— Пожалуйста, не сейчас, Клайд. Дайте мне еще полгода.
— О Боже, Люси! Я и так ждал столько времени!
— Неужели вы не можете подождать еще немного?
— Наверное, смогу. Но, честно говоря, мне бы очень не хотелось.
— Для меня так важно увериться во всем! Я боялась, что если вы не сможете подождать, то ответ мой будет «нет».
— Ну, конечно, в таком случае…
* * *
Почему-то следующие полгода оказались легче предыдущих. Несмотря на молчаливое неодобрение миссис Кэри, Клайд уже наведывался в Сорренто в качестве если и не одобренного, то признанного поклонника. Он осознавал, что для такого человека, как он, быть принимаемым в качестве гостя на такой плантации — это честь; и хотя гостеприимство не несло с собой особых привилегий, теперь он понимал, как, по логике вещей, мог проиграть, если бы в первый день приезда сюда не повел бы себя странно, если не сказать — бестактно. Дорога через плантацию, идущая по некогда плодородным полям и по-прежнему густым лесам, простиралась на пять миль от воротного столба до высокого холма, спускающегося к Джеймс, где располагались дом и парк, и даже без Амальфи поместье имело превосходнейшие пропорции. Огромный кирпичный дом был выстроен по проекту Томаса Джефферсона[11] вскоре после его возвращения из Франции; основная часть дома соединялась крытыми галереями с раскинувшимися по обе стороны крыльями. Все это создавало эффект величественности и респектабельности. Кроме того, Клайд поражался чудесам, уже принадлежащим Люси. Она собрала всех негров, рассеянных по разным местам и сбитых с толку, и привела их домой. И все принялись за дело. Землю вспахали и начали посадку. Траву подрезали, разбили клумбы с цветами, починили кирпичные стены. Внутри дома тоже произошли огромные изменения: его вымыли, вычистили, заново отделали. И хотя, обновленный, он утратил атмосферу ветхости и угрюмости, как отметил Клайд, все же его обстановка, в основном, оставалась прежней, если не считать того, что изношенные места на шторах и мебельной обивке были аккуратно починены и чьи-то искусные руки отремонтировали сломанные стулья, кресла и столы. Он не обращал особого внимания на обстановку или украшения в какой-либо комнате и не стал бы этого делать вовсе, если бы случайно не подслушал разговор Люси с матерью однажды утром, когда он спустился вниз, а они полагали, что он все еще спит.
