Московское Время | страница 18

Во всем Глаша оказалась права. При розыске Кулика у полиции, конечно же, не вызвали подозрений ни хозяйка квартиры, ни, тем более, ее горничная, а про Клавдию Глаша всем говорила, что та уехала в другой город. Алексея Арнольдовича окончательно сочли пропавшим при неизвестных обстоятельствах. Через некоторое время Софье Дмитриевне назначили пенсию по случаю потери супруга – государственного чиновника. Деньги были небольшие, потому приходилось распоряжаться ими с экономией, чтобы только не съезжать с квартиры.

Где-то очень глубоко и тихо, как только и живут самые искренние убеждения, жила в Софье Дмитриевне вера во встречу с мужем. Вот только по-прежнему не знала она, каким образом это может произойти.

– Из потайной комнаты, – говорила ей Глаша, – можно попасть не только в прошлое! Помните, я ведь тогда перенеслась на день вперед, но это же будущее! А вы с Алексеем Арнольдовичем? Сами же говорили, что тот мир ни на что не похож. И думать нечего – Алексей Арнольдович в будущем!

Софья Дмитриевна и сама давно поняла это. Но как туда наверняка попасть – ей неизвестно. Что же остается?

А остается жить. И ждать. Господь не оставит ее…

– Почему вы, товарищ Бартеньева, кружок диамата пропускаете? Илупин снял очки и сунул одну дужку в рот. В течение всей паузы он изучающе оглядывал Софью Дмитриевну, как если бы видел ее в первый раз. Напротив него стояла боком, видимо, давая понять, что у нее мало времени и она торопится уйти, не очень молодая и печально – красивая женщина: какой – то усталой, словно перед началом увядания, была ее красота.

Впрочем, Илупин ничего этого не видел, а видел только «белую кость – голубую кровь»: черты лица выписаны чисто, без единого огреха, породистая стать с этим плывущим от талии лебединым изгибом, достоинство в каждом движении, даже самом коротком (вот она провела пальцами по пуговицам блузки, и вспомнилась неказистая суетливость собственных рук), гладкая прическа, собирающая волосы на затылке (женщины теперь носят стрижку, а эта пучок), – все не как у простых людей!

– Вы спешите? – положил Илупин очки на стол.

– Да, у меня много работы.

– Но вы все-таки задержитесь: разговор будет серьезный…

Софья Дмитриевна развернулась к Илупину лицом.

– Так когда? – спросил он.

– Что когда?

– Когда же вы свою несознательность искорените?

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Я люблю Россию…

– Вот-вот. У вас Россия, а у нас Союз Советских Социалистических Республик.