Работали после этого дня с утроенной энергией. Так уж устроен человек — что бы он ни нашел, ему хочется большего. Мечта зовет, манит и гонит его вперед с неослабевающей силой: вон там, за перевалом, говорит она, скрыты еще большие сокровища, иди и бери их... И человек идет все дальше и дальше, к новым перевалам, к новым находкам...
Наступление холодов положило предел поискам. Планы были большие, но волей-неволей пришлось их свертывать.
А уезжать отсюда не хочется. По крайней мере, двоим из трех. Борис Петрович и Валя полюбили места, где пришлось им на этот раз работать, чудесный край и его замечательных людей. Только любовь эта у каждого своя, особая.
Борис Петрович, например, более всего привязался именно к людям. Не первый год работает он на Кавказе и все крепче приникает душой к своим друзьям-горцам. По его мнению, люди они особенные — мужественные в борьбе со стихиями, скромные, простые, бесконечно гостеприимные. Видали вы когда-нибудь, чтобы горец отказал в помощи тому, кто в ней нуждается? Оставит свои дела и поможет человеку. Прекрасное качество!
А Валя Свиридова испытывает любовь иного рода. От этой любви у нее кружится голова. Так кружится, что порой, кажется, вот-вот сорвешься в пропасть с крутого обрыва... Она полюбила славного парня-балкарца. Полюбила за его открытую, чистую душу, за веселый нрав, за горскую удаль. Нетрудно догадаться, кто он. Это Назир.
Что касается Коли Медведева, то он, как известно, тоже неравнодушен к Вале. И поэтому недолюбливает Назира. Он готов сделать что угодно, лишь бы не встречаться с Назиром, не видеть, как радуется Валя каждому его приезду.
Старый геолог все замечает, но помалкивает. Однажды он сказал девушке: «Надо бы перевести нашу корреспонденцию сюда, на новое место. А то Назиру приходится делать большой круг из-за нас». «А может, ему это приятно?» — ответила тогда Валя. Хорошо, что Николая при этом разговоре не было.
Назир теперь либо идет к геологам напрямик, через перевал, либо действительно делает большой круг на попутных машинах, чтобы добраться до того места в Чегемском ущелье, откуда он прибывает в лагерь, как говорится, на своих на двоих.
Когда они впервые встретилась с Валей в сельсовете у Азамата, Назир шутя обещал устно сообщать ей все, что захочет сказать. Слова своего он тем не менее не сдержал и не раз приносил Вале письма, написанные не кем-нибудь другим, а им самим. Скажем по секрету, что бывали случаи, когда вся принесенная им почта состояла из одного такого письма. Вначале Валя не отвечала на его послания, отшучивалась. Но день проходил за днем, и Валя, пожалуй, не заметила даже, в какой из них Назир прочно поселился в ее сердце. И однажды Назир обнаружил в прочитанной Валей книге записку, ему адресованную, Случилось это в библиотеке, при Ариубат. Увидев записку, неуязвимый Назир покраснел, как девчонка. Хорошо еще, что Ариубат была занята с читателями и не заметила его смущения. Записка, правда, ничего особенного не содержала: Валя писала о том, о сем, но в конце было сказано нечто, заставившее Назира понять, где у него сердце, — так оно вдруг застучало. «Сегодня видела тебя во сне. К чему бы это? Может, привезешь мне письмо? Может, к чему другому — не знаю...» Назир быстро спрятал записку и с той поры уже не писал Вале писем, а только записки. И вкладывал их в те книги, которые Валя просила ей привезти. Так и наладилась их неосторожная, надо признаться, переписка. Неосторожная, но все-таки она меньше бросается в глаза, чем обмен письмами на глазах у людей.
