И все-таки что-то было не так. Ализе много раз ловила на себе испытывающий взгляд Даххарста, словно тот пытался решить: готова она узнать правду или нет.
И это было, действительно, так. Даххарст чувствовал, что пора сказать Ализе о новой возможности, подаренной им Богиней. Понимал, что надо… и не мог решиться. Не потому, что Ализе обиделась бы за то, что все эти дни была для него открытой книгой, в которую он бессовестно подглядывал. Даххарст знал, что она его простит за этот проступок. Его терзало другое. Как только и Ализе освоит новую способность, то сразу поймет, что он от нее что-то скрывает. И тогда ему придется все ей рассказать. Ему было страшно, он точно знал — Ализе не поймет и не простит. Не захочет понимать и прощать.
Но все рассказать все равно пришлось, причем, гораздо раньше, чем он хотел. А случилось это так.
Даххарст сидел в огромном кресле и читал. Ализе, закончив писать какой-то реферат к завтрашним занятиям, подошла к мужу и уютненько примостилась у него под боком. Ей было грустно, она и сама не понимала почему, и тут она вспомнила о медальоне, который видела в одном из замков мужа, и который он ей до сих пор не подарил.
— Даххарст, — девушка положила голову ему на плечо, — в том, другом замке, в секретере я нашла медальон, завернутый в шелковую ткань. Внутри медальона были портреты мужчины и женщины. Это мои родители?
Даххарст замер на несколько секунд, а потом обреченным голосом подтвердил:
— Да, это портреты твоих родителей. Эллентиэля, третьего принца Светлых эльфов, и Леди Исилите, второй дочери Правителя Светлых эльфов, не покинувших Древний лес.
— Моя мама из Непризнающих и Отрицающих?! — поразилась Ализе. — А я все время думаю: почему у меня такое странное имя? Теперь понятно. Отрицающие отказались добавлять к именам «-эль», как это стали делать эльфы, ушедшие из леса. Ты знал моих родителей? Какими они были? — с загоревшимися глазами стала расспрашивать Ализе.
Только Даххарст не спешил отвечать на вопросы. Он притянул еее к себе и зарылся лицом в ее волосы, словно стараясь как можно сильнее насладиться запахом жены. Ализе тревожно смотрела в его глаза, не понимая, почему он так ведет себя с ней.
— Да, я знал и твоего отца, и твою мать. Я расскажу тебе о них, я хочу, чтобы ты все узнала от меня.
— Что узнала? Что — расскажешь? — забеспокоилась Ализе, но Даххарст не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем.
И этот поцелуй был таким горьким, таким грустным, словно прощальным. Ализе испугалась по-настоящему. Она жалобно вглядывалась в его лицо, не зная, откуда ждать беды, а Даххарст тем временем стал рассказывать.
