Когда речь идет об истории России, то, как правило, политической роли вооруженных сил уделяется внимание лишь в связи с эпохой дворцовых переворотов. Применительно к периоду XIX – ХХ в. сложился образ отечественных вооруженных сил, априорно лояльных существующим в данный момент властям. Именно тезис о безусловной верности политическому руководству страны вооруженных сил в целом и различных групп их командного состава в частности служит основанием для распространенных воззрений на исторические события первой половины ХХ в. На этом основывается уверенность в том, что офицеры дореволюционной формации в массе своей сохранили верность «старому режиму» и выступили бескомпромиссными борцами против большевиков в годы Гражданской войны. С другой стороны, убежденность в том, что офицерство ни при каких обстоятельствах не могло иметь собственных политических целей и желания выступить против гражданских властей, позволила сконструировать концепцию о беспочвенности и абсурдности репрессий против руководства армии и флота в 20–30-е гг.[1] Распространению таких поверхностных взглядов способствует апелляция к понятиям офицерской чести, верности присяге, которые, будучи рассматриваемы абстрактно, лишь запутывают дело и затемняют представление об истинном лице офицерского корпуса русских армии и флота в конкретный исторический период. Некоторые авторы и вовсе утверждают, что «репрессии против командно-начальствующего состава Красной Армии проводились всегда, во все годы ее существования, практически без длительных перерывов»[2], рисуя все происходившее, как театр абсурда. Фактически в таких работах возрождаются старые взгляды эмигрантов – историков и мемуаристов – 20–30-х годов, которые заявляли, что «сразу же после Октябрьской революции для буржуазно-дворянских специалистов начался “путь на Голгофу”: массовые репрессии в качестве “главного метода” воздействия на них “со стороны государственной власти”»[3].
Впрочем, такой подход не нов: достаточно вспомнить, что Н. И. Костомаров отказывался искать разумные причины ряда мероприятий Ивана Грозного, объясняя их психическим расстройством царя, а В.О. Ключевский писал о том, что деятельность Павла I носила характер не столько политический, сколько патологический. На наш взгляд, подобные оценки не являются научными, в них преобладает этический подход, препятствующий рациональному объяснению исторических фактов.
Быть может, репрессии и «чистки» в отношении «старых» специалистов, в частности в отношении офицеров, имели более рациональное объяснение, чем «патологическая жестокость большевиков»? Быть может, положение самих бывших офицеров в Красной Армии и Флоте не было столь беспросветным, как это представляется многим? Быть может, у властей имелись реальные основания опасаться бывших офицеров? В настоящей работе мы рассмотрим некоторые особенности влияния вооруженных сил на внутриполитические процессы в стране в революционную эпоху.
