. В штабе 2-й армии было составлено «Воззвание к народу сербскому», в котором говорилось: «Верховный вождь, духовенство, воеводы, князья и народ сербский! Пребудьте по-прежнему верными блюстителями ваших прав, ваших обязанностей. Не увлекаясь к нападениям бесполезным, обуздайте все порывы частного мщения и уповайте твердо на покровительство государя императора»
[141]. В случае нападения турок на Сербию ей была обещана защита силой отряда или корпуса из Малой Валахии. Нет никаких сведений о распространении этого воззвания в Сербии; по всей видимости, его должны были пустить в ход лишь в случае реальной угрозы восстания сербов или их массового присоединения к подразделениям русской армии
[142].
Правящие круги России не могли приветствовать ни участия сербов в военных действиях на стороне России, ни развертывания самостоятельного антиосманского движения в Сербии, опасаясь прежде всего реакции европейских правительств. Как и в случае с греческой революцией, российское правительство боялось нареканий в том, что оно поддерживает революционное движение, каковым могло предстать национально-освободительное движение сербов. Кроме того, помощь «бунтовщикам» могла бы существенно осложнить последующее русско-турецкое урегулирование. К тому же участие сербов в войне неминуемо привело бы к расширению их требований к Порте, что обострило бы противоречия России не только с Османской империей, но и с Австрией. Стремление устранить любой повод, который мог бы повлечь вмешательство Австрии и оккупацию ее войсками сербских территорий, безусловно, превалировало в расчетах российского МИД. Русско-австрийский конфликт казался неминуемым в случае восстания в Сербии[143]. Сербский историк В. Стоянчевич не без основания полагает, что запрет России вступать сербам в войну явился одним из важнейших вкладов русской политики в дело освобождения Сербии, ибо этим было предотвращено австрийское вмешательство[144].
Имея достаточно веские причины для отказа от привлечения сербов к военным действиям, российское руководство тем не менее не сумело выработать достаточно твердой позиции по этому вопросу. Соблазн получить военную помощь от местного населения был велик, к тому же было неизвестно, как сложатся обстоятельства. Поэтому Нессельроде, направляя Милошу письмо о несвоевременности сербской военной поддержки в настоящий момент, выражал надежду на то, что Милош не оставит приготовлений «к начатию решительных предприятий, коль скоро они сделаются необходимыми»
