. В Пискаревском летописце сообщается, что царь Василий Шуйский, когда его сослали в Литву, снял с себя монашеское платье по благословению патриарха Гермогена
[357], хотя в других источниках сообщается, что монашеское одеяние с царя Василия снял литовский король. Василий Шуйский предстает в этой статье Пискаревского летописца не как пленник литовского короля, а как самостоятельно действующее лицо.
Даже когда автор Пискаревского летописца передает неблагоприятные для царя Василия Шуйского сведения, он старается их смягчить. Так, в заметке о крестоцеловальной записи осуждается не только царь Василий Шуйский, давший запись, но и подданные, потребовавшие ее от царя. В описании царствования Василия Шуйского последний представлен мучеником: «А жите его царьское было на престоле царьском всегда з бедами и с кручины, и с волнением мирским; зачастые с миром приходяше и глаголаше ему снити с царьства и за посох имаше, и позориша его многажды. А он терпя и слезы проливаше безпрестанно Божиим промыслом»[358].
Пискаревский летописец заканчивается под 1613 г. следующей фразой: «А кровь льетца и до нынешнего дни 121-го, а впред Бог весть». После этой фразы помещены сведения о некоторых событиях царствования Василия Шуйского, описанных в предыдущем тексте Пискаревского летописца, но с подробностями, которых там не было. Здесь читаются более обстоятельные известия о восстании Ивана Болотникова, убитые царевичем Петром бояре сравниваются с христианскими мучениками. В заметках после 1613 г. сообщается также о поставлении патриарха Гермогена при царе Василии Шуйском, смерти патриарха Гермогена, когда Москву захватили литовцы. Текст Пискаревского летописца продолжен до 1615 г. рассказано об освобождении Москвы от литовцев, избрании на престол Михаила Романова.
Как мы уже упоминали, о восстании Ивана Болотникова Пискаревский летописец рассказывает дважды: в статье под 1607 г. и после 1613 г. Но обе заметки совершенно различны. В первой статье, до 1613 г., об этом событии сказано так: «И немного спустя почал и мятеж быти в северьских градех и в украинских, и стали говорити, что жив царевич Дмитрей, утек, что был Рострига, не убили его. И с тех мест стали многие называтца воры царевичем Дмитреем за грехи наши всех православных християн. И назвался некоторый детина именем Илюшка, послуживец Елагиных детей боярских, нижегородец, а назвался Петр царевич, сын царя Федора Ивановича, а жил в Путимле и многие крови пролил бояр и дворян, и детей боярских лутчих, и всяких людей побил без числа. А воеводы от него приходили с Тулы со многы людьми: Истома Пашков, сын боярской, веневитин, да Ивашко Болотников, холоп князя Андрея Телятевского. А стояли в Коломенском, и их московские воеводы побили. А Пашков приходил к Москве, а Болотников побежал в Колугу. И воеводы большие ходили с Москвы под Колугу со многою силою и стояли много времяни и крови многие пролили, а Колуги не взяли. И по грехом ис-под Колуги полки все дрогнули и гоними божиею силою и побежали иные к Москве, и иные в Серпухов. А Болотников пошел на Тулу к Петрушке, которой и назвался царевичем. И князь великий ходил под Тулу сам и под Тулою стоял многое время, а взял водою подтопил острог, воду взвел на Упе на реке»
