.
М. Н. Тихомиров, предложив гипотезу о Никите Фофанове как возможном авторе памятника, не настаивал на ее бесспорности. Но тем самым впервые был поставлен вопрос о принадлежности Пискаревского летописца конкретному автору. До этого времени Пискаревский летописец рассматривался как безымянный памятник московского происхождения.
После М. Н. Тихомирова изучением источников Пискаревского летописца занимались и другие ученые. Почти все они рассматривали лишь отдельные свидетельства Пискаревского летописца, связанные с интересующей их темой. Поэтому, если не считать статей О. А. Яковлевой и М. Н. Тихомирова, памятник до конца XX в. так и не получил общей характеристики в исторической литературе. Но все же полностью игнорировать проблемы, затрагивающие источники Пискаревского летописца, оценку его сведений, исследователи не могли. При этом неизбежным было то, что вопросы происхождения и степени достоверности статей Пискаревского летописца разбирались с разной степенью подробности, в зависимости от интересов и потребностей того или иного историка.
Так, А. А. Зимин ограничился краткой характеристикой Пискаревского летописца: «Свежие, хотя и не всегда точные, сведения находятся в Пискаревском летописце и в хронографе 1617 г.»[93] (Одной из областей научных интересов А. А. Зимина была история опричнины, и он прежде всего обращал внимание на заметки Пискаревского летописца о том времени.) Но исследователь не объяснил, в чем он видел неточность этих сведений, потому что памятник не был им проанализирован.
В отличие от А. А. Зимина Р. Г. Скрынников, также занимающийся историей того периода, дал более подробную источниковедческую характеристику своду в целом. Он пытался оценить достоверность известий летописца, посвященных опричнине: «Наряду с легендарными сведениями Пискаревский летописец включает в себя много достоверных сведений об опричнине. Пискаревский летописец оказался единственным источником (помимо синодика), в котором точно названо место казни В. А. Старицкого»[94]. Исследователь обратил также внимание на происхождение источников тех статей памятника, где содержатся известия об опричнине. По Р. Г. Скрынникову, составители Пискаревского летописца использовали разнообразные источники. Среди них выделялась московская официальная летопись 1533–1564 гг. Но, по мнению Р. Г. Скрынникова, она могла послужить только косвенным источником Пискаревского летописца. Он писал, что доступ к официальным летописям был ограничен при Грозном и его преемниках, и поэтому авторы Пискаревского летописца не могли ими пользоваться. Но, вероятно, они имели возможность справляться с краткими разрядными книгами, сообщающими сведения о походах, строительстве крепостей и т.д. Р. Г. Скрынников согласился с мнением О. А. Яковлевой и М. Н. Тихомирова о том, что Пискаревский летописец был составлен в кругах, близких роду князей Шуйских. Он трактовал это обстоятельство как придающее источнику особую ценность, потому что летописец оказался одним из немногих памятников периода опричнины, передающих традицию земского происхождения
