До самого рассвета мой чёрный Чиндлер и цвета тёмной морской волны Летучка Эрика, шли в надводном положении, полных ходом на Норд-Вест. Море казалось пустынным, хотя заметно свежело, а встречный ветер усиливался. Наши лодки начинали заметно подпрыгивать на встречных волнах, а стальные форштевни, врезаясь в них, поднимали каскады солёных брызг. Тёплая вода карибского моря стекала по чёрной, с пятнышками ржавчины стене рубки, омывая плоское тело нарисованной водостойкими красками зубастой весёлой акулы. Морская хищница лихо подмигивала накрашенным, как у портовой кокотки прищуренным женским глазом, словно приглашая поиграть в азартную игру со смертью. Кто кого?
Просил же я главного татуировщика нашей флотилии Макса Цахеса изобразить мне на рубке покерную комбинацию карт Роял Флеш и под ней крутого акульего самца Чиндлера, хитрюгу, плута и шулера. Но Цахес заявил, что рисовать рыбу с яйцами ему не позволяет пристрастие к реалистичной живописи. Чёрт бы побрал этих упрямых художников. Каждый маляр мнит себя не ниже чем Боттичелли.
Летучая рыба, шедшая впереди, просигналила нам прожектором и, не сбавляя хода, начала погружение.
Стало слишком светло - подумал я и решил, что будет лучше, если и Чиндлер пойдёт дальше на перископной глубине.
- Пятнадцать градусов слева по корме воздушная цель! – раздался у меня за спиной встревоженный крик матроса-наблюдателя.
- Срочное погружение! – немедленно отреагировал я, но силуэт приближающегося самолёта увеличивался с неумолимой быстротой. Эта была американская Каталина. Самолёт-амфибия. Грозная летающая лодка, вооружённая торпедами и глубинными бомбами, несущая смерть неприятельским субмаринам. Каталина пролетела над Чиндлером, поливая у-бот огнём двух крупнокалиберных пулемётов. Затем, с рёвом, развернувшись через левое крыло, пошла на боевой заход. Атакующая крылатая машина уже заходила на нас с левого борта, а погружение всё не начиналось. Я понял, что мы не успеваем погрузиться и надо принимать бой в надводном положении.
- Командир! - ожила трубка переговорного устройства – у наc отказ трёх насосов из пяти. Срочное погружение невозможно. Дайте мне пять-семь минут, и я оживлю хотя бы ещё один.
Это был голос старшего дизелиста Курта. Однако время разговоров истекло. От правого крыла атакующей амфибии отделилась продолговатая тень и вошла в воду.
- Лево на борт! – скомандовал я, решив, что лучший манёвр отклонения от столь близкой торпеды, это встречный с ней курс.
