* * *
Дородная Императрица и скрючившийся в своем кресле, вечно хворающий или притворяющийся таковым вице-канцлер.
— Что думаешь по этому поводу, Андрей Иванович? Серьезны ли так перемены в Швеции, как пишет Бестужев, и чем грозят они нам?
— Матушка Государыня, — начал издалека голосом тихим Остерман, — когда мы с государем Петром Алексеевичем заключали мир Ништадтский, а затем и трактат союзный, то поймали шведов на крючок отменный. С которого тяжело соскочить. Деньги им предложили. Я думаю, что ныне поступить нужно также.
— Не понимаю тебя, Андрей Иванович, — насупилась Анна Иоанновна, — денег им, что ли, дать предлагаешь?; Так ведь и так Михайло Бестужев-Рюмин не скупится на подкуп этих, как их кличут?
— «Колпаков», — быстро подсказал Остерман.
— Во-во, «колпаков». Придумают ведь прозвища, — усмехнулась Императрица. — Ну, так платим же, что еще-то?
— Надо продлить тот самый альянс-трактат 1724 года, — медленно, но верно тянул дальше Остерман.
— Что с того? Не очень-то хотят шведы его продлевать. Эвон еще в начале моего царствования мы указывали графу Головкину, да и Бестужеву наказывали тоже самое. Только упрямятся шведы и тянут, говорят, время еще старого не истекло. Надлежит, дескать, ждать.
— Условия надо, матушка, предложить такие, чтобы шведы сразу за них ухватились, — прищурился Остерман.
— Это какие же?
— Деньги, матушка.
— Опять ты про деньги! Говорю же тебе, вице-канцлер, что Бестужев платит и хорошо платит моими деньгами этим «колпакам» ночным. — Анна Иоанновна даже рассердилась непонятливости Остермана.
— Да не столь уж много «колпакам» он платит, сколь «шляпам» тем противным. И не про те деньги речь, матушка, — смиренно опустив вечно слезящиеся глаза, продолжал Андрей Иванович.
— А про какие еще-то? Деньги — они и есть деньги, — Императрица недовольно обмахнулась веером. Было довольно жарко, на дворе стоял май. Парило, чувствовалось, что будет гроза.
— Эти деньги все в лапу им дает Бестужев, матушка. А надобно в новом трактате предложить деньги не «колпакам», то есть известным нам вороватым людишкам, а всему королевству шведскому, дабы придать этой взятке официоз. А шведы жадные, глядишь, и клюнут на это. Дела-то финансовые у них совсем плохи, посему отказаться они не смогут, а взяв, свяжут сами себя нашими деньгами по рукам и ногам, да и союзнички их вечные — французы, увидев такой оборот дела, обидятся дюже и отвернутся от них. А кроме того, такой мздой официальной мы и друзей их опозорим. Ведь, наверняка, Левенгаупт понаобещал французам все что угодно, лишь бы заручиться их поддержкой да отмстить нам. Не забудет ведь, как граф Ласси его в плен-то брал.
