Переворот [сборник] | страница 6

Утром надо было ехать в институт. Побрившись и наскоро перекусив, Синицын прошел к гаражу, открыл ворота и выгнал машину наружу. Не выключая двигатель, вылез наружу и пошел закрывать ворота сарая. Как уже нередко бывало, левая створка просела в петлях и закрывалась трудно. Войдя в гараж, Синицын взял ломик-«фомку», стоявший в углу, подсунул его под створку ворот, чтобы приподнять ее.

Именно в этот момент за воротами тяжело ухнул раскатистый взрыв. Створку захлопнуло с такой силой, что Синицын с ломом в руке отлетел к верстаку, больно проехав задницей по деревянному настилу. По металлу — воротам и крыше гаража — забарабанили летевшие во все стороны и падавшие с высоты осколки.

Поднявшись с пола и по привычке отряхнув брюки, Синицын выглянул наружу. Там, где только что стоял «жигуль», теперь лежал его закопченный, безобразно развороченный остов. Дымное желтое пламя дожирало металл, смоченный горючим. Густо чадили горевшие шины.

Интуиция человека бывает порой удивительно точной. В последнее время машины в городе взрывались часто. Обычно взлетали в воздух нечистые на руку коммерсанты, враждующие между собой криминальные авторитеты, отказавшиеся платить мзду рэкетирам предприниматели. Ни к одной из этих категорий Синицын отнести себя не мог, тем не менее он сразу понял: убить собирались именно его. Четко работавший мозг ученого подсказал: все это таинственным образом связано со вчерашним случаем в пойме Истры.

Словно подтверждая его догадку, из двора медленно выехал зловещий, лоснившийся черной эмалью «мерседес», который впервые Синицын увидел вчера ночью.

Озаренный внезапной догадкой, Синицын быстро запер гараж на висячий замок и бросился в дом. Из окон и с лоджий на него смотрели потревоженные взрывом люди. Звонить в милицию Синицын не стал. Он схватил магнитофон и включил его.

Глухую тишину комнаты разбила заливистая трель: «фью-ить, трр-юп-юп…» И вдруг, заглушая пение соловья, сильный мужской голос сказал:

— Разговор длительный, генерал…

Слушая беседу, Синицын все больше испытывал чувство страха. Он даже вздрогнул и оглянулся: не слышит ли кто еще, когда магнитофон выдал слова: «Для этого нужен диктатор».

Было ясно: он случайно прикоснулся к тайне и это не прошло мимо внимания тех, кто ее охранял. А тайна такая, что стоит жизни.

Магнитофонная запись окончилась. Теперь было слышна только шипение пустой ленты, а Синицын все сидел, бессильно свесив руки вдоль тела, и скорбно думал: «Вот и отпели для меня соловьи». Фраза была явно чужая, где-то когда-то прочитанная, но он ощущал ее как свою, выстраданную, пережитую.