Как я и предсказывал, барометр падал от дождя к ливню, от ливня к грозе и от грозы к буре.
Несчастный Арель претерпевал невыносимые муки: он брал понюшку за понюшкой.
На третьем действии он позвонил, чтобы ему наполнили табакерку.
Жорж не выдавила из себя ни слова.
Бокаж начал считать меня более исписавшимся, чем утверждали.
Чтение пьесы закончилось при общей растерянности.
— Ну вот, — обратился я к Арелю, — я предупреждал вас.
— Дело в том, мой дорогой, — сказал Арель, набивая себе в нос табак, — дело в том, что на этот раз вам надо обо всем сказать откровенно, по-дружески: по-моему, вы ошиблись.
— Это в основном мнение Жорж. Не правда ли, Жорж?
— Мое? Вы прекрасно знаете, что я не имею собственного мнения. Я ангажирована в театр господина Ареля и играю роли, которые мне дают.
— Бедная жертва! Хорошо, успокойтесь, моя дорогая Жорж, эту роль вы играть не будете.
— Однако я не говорю, что, если сделать некоторые исправления…
— Убрав роль капитана Поля, например.
— Хорошо, хорошо, я поняла… Вы думаете, будто я не хочу играть роль из-за господина Бокажа.
— Вы не хотите играть роль потому, что она вам не подходит, дорогая моя, только и всего. Я предупреждал Ареля; это он заупрямился, потому во всем его и вините. Только, Арель, вы знаете…
— Что, дорогой друг?
— Наша читка остается между нами: пьеса вам не подходит, но она может подойти вашему соседу.
— А как же! Конечно…
И, поднеся большой и указательный пальцы одной руки к носу, чтобы втянуть последнюю понюшку табаку, Арель приложил другую руку к сердцу.
Я свернул свою рукопись и поцеловал Жорж.
— Помиримся, дорогая, — сказал я.
— О! — воскликнула Жорж. — Вы прекрасно знаете, что я сержусь на вас вовсе не за это.
— Я иду с вами, — сказал Бокаж.
— Нет, нет, оставайтесь, дорогой друг; по-моему, вы в прохладных отношениях с вашим директором и вашей директрисой, и вот для вас повод поладить с ними.
И я ушел.
На другой день первый, кого я встретил, сказал мне:
— Вот как? Значит, вы вернулись?
— Несомненно.
— Да, да, да, об этом я сегодня утром прочел в газете.
— Как? Неужели газета оказалась столь добра, что сообщила о моем возвращении во Францию?
— Косвенно.
— Ах, вот как!
— Да… в связи с пьесой, которую вы читали в театре Порт-Сен-Мартен.
— И которую отвергли?
— В газете об этом сказано, но, по-моему, это неправда.
— Увы, мой дорогой, чистая правда.
— Но кто же поместил это сообщение в газетах?
— Никто.
— Как никто?
— Дорогой мой, подобные штучки оказываются уже набранными; метранпаж находит их на талере и по ошибке заверстывает. Обнаружив ошибку, он впадает в отчаяние… Но что поделаешь?
