Ивритская классика прошлого века | страница 8



поскольку я – песня, а он – тишина.
И пусть он – загадка, тогда я – ответ.
Мы оба из Вечности вышли на свет.
Целую я камня холодный гранит.
И пусть я изменчив – он клятву хранит.
Я вечно в движенье, а он не спешит.
Он – тайна Творенья, а я – это шифр.
И вот мне раскрылся секрет бытия:
тот камень – весь мир. А поэт – это я!

Песнь месяца к ручью

Я – один в небесах.
Множат волны мой лик один.
Посмотри же в мои глаза,
образ мой из глубин.
Я – как истина в небесах,
я, ручей, искажен тобой.
Посмотри же в мои глаза,
образ мой, отраженный судьбой.
Я безмолвен и одинок —
и болтлив я в воде потому.
Если в небе я – Бог,
то в ручье я – молитва Ему.

Ночь

В корзине звезд – до краев,
запах лугов и ручьев,
где-то в росе, на дне
сердце стучит мое.
Ближе твой шаг звучит,
дождь трепещет, лучист.
Где-то в росе, на дне
сердце мое стучит.

Звезда

Прекрасна дальняя звезда —
как колокольчик на небесной шее.
Прекрасна дальняя звезда —
в ночи, печалью переполненной моею.

Счастливый ад

Саду в короне роз, и вишне,
что в саду расцветает,
радоваться велел Всевышний,
поскольку они не знают.
Ну, а что же делать, ей-Богу,
тем, кто болен от знанья,
тем, кто скрыть уже не могут
в сердце – мира сиянье?
Тем, кто вынужден ведать и знать,
и вести познанию счет,
и ощущать, что в лесах опять
для них собирают мед?
Роза вновь для меня разцветает,
благоухает сад.
Сердце радостное прорастает
прямо у входа в ад.

«Может, здесь, у крыльца – покой…»

Может, здесь, у крыльца – покой,
подведена черта.
Кружится звездный рой
сердца ударам в такт.
Ветви сухие звенят —
благословенная тишь —
будто бы ждали меня
на протяженье пути.
Я искала тебя вдали,
на другом дороги конце,
но, вернувшись с края земли,
я стою на твоем крыльце.

Из сборника «Молния утром»

Последнее сияние

Поддельное золото ясно,
напоследок сияет простор.
Стеклянная синь опоясала
вершины дальние гор.
Еще несколько дней продлится это:
замрут дерева поутру,
как старинные инструменты
в красоте своих струн.
Бледное утро, камня касаясь,
вдруг озноб ощутит,
и с холодных небес, прощаясь,
перелетная птица нам прокричит.

«Быть может, в черных небесах сейчас…»

Быть может, в черных небесах сейчас
вдруг пронесется птица заревая?
Ведь я уже видала как-то раз,
как крылья белые тьму ночи разрывают.
Но чуда все же не произошло,
хотя его мы ощущали полыханье —
как запах, что из сада принесло,
и как твое горячее дыханье.
Но чуда все же не произошло.

«Как белый луч, что, проходя в кристалле…»

Как белый луч, что, проходя в кристалле,
стал хороводом из цветов, забыв усталость,