— Ты задала вопрос о Бальдемаре? — внезапно спросила Рамис.
Херта затаила дыхание. Она ведь не проронила вслух ни единого слова. И чтобы скрыть свои мысли от безжалостного дара ясновидения сидящей напротив нее жрицы, Херта опустила глаза.
— Его судьба не изменит ему, он будет долгое время славен и удачлив. Сегодня он рассеит силы противника — людей-волков, и начнется его процветание. К нему будут стекаться все лучшие воины округи, покидая других вождей, его ратники будут устремляться в бой единым мощным потоком, подобно пенистой морской волне, накатывающей на берег. Люди назовут его Освободителем и Победителем волков, а также Защитником родной земли.
Херта облегченно улыбнулась и повернулась, чтобы взглянуть на Ателинду, но молодую мать моментально сморил крепкий сон, как только Рамис взяла у нее ребенка.
— Слава его побед будет греметь, имя сиять, как небеса, усыпанные ясными звездами…
Речь Рамис текла гладко и легко, но внезапно слова замерли на ее устах. Херта быстро взглянула на ясновидящую, чтобы понять, в чем дело. Выражение лица Рамис резко изменилось, оно больше не было безмятежным, на секунду ужас исказил черты жрицы.
Когда Рамис изрекала свои пророчества, она как бы шла по извилистой тропе, и часто она бывала изумлена не меньше своих слушателей тем, что открывалось ей за очередным крутым поворотом. Казалось, ей не хотелось продолжать своей речи, ее охватило сильное желание избавить слушателей от того страшного известия, которое она должна была сообщить им. Но Рамис не имела права ничего умалчивать и скрывать. Как бы ни было неприятно или даже ужасно пророчество, прорицательница должна была вслух изречь его, иначе это могло повредить священному закону жизни. Ведь источником пророчеств были сами стихийные силы природы, а в природе красота и ужас сплетены в неразрывное единое целое.
— Что такое? — прошептала Херта, сделав над собой усилие. Огонь в очаге сердито потрескивал. Ауриана начала плакать. Когда Рамис, наконец, заговорила, ее голос звучал сухо и чуть скрипуче, он походил на те звуки, какие издает гадюка в густой траве.
— Бальдемар падет, в конце концов, жертвой величайшего преступления, какое только бывает в человеческом роде. И она — та, которая явилась сегодня на свет, — своей рукой свершит это злодеяние.
* * *
Когда Рамис ушла, Херта разбудила Ателинду.
— … не получит ребенка! — застонала Ателинда, еще не придя в себя от тяжелого сна. — Она не сделает этого!
