Фантастические поэмы и сказки | страница 38



наворачиваем бинты.
Утро легло
         лиловатою тенью,
и солнечный блик
         по Роботу — вскользь…
И птица
         села ему на антенну,
и суслик
         в ухо вполз.
9
К цветастым клумбам и траве
песочком тропок
приходит с лейкой в голове
садовник Робот.
Доспехом светя,
идет —
         быстрорукий,
на травку
         летят
распыленные струйки.
Подходят детишки, —
         Робот —
                            добрый —
дает им потрогать
         и локоть
                       и ребра.
По Москве
         в большом количестве —
ходят слуги
         металлические.
Вот —
         метлу держа в ладонях —
с тротуара ровного
пыль сосет
         высокий дворник,
весь никелированный.
Железный
         полон лоб забот —
пылищу
         вытянуть,
на лбу клеймо:
         «МОСРОБЗАВОД,
                    511».
Гуднули машины,
         пахнули булочные,
и Робот
         другой —
в стекле
         управляет
               движением уличным,
блестя рукой.
— В Маяковский проезд
         проехать как? —
Робот
         слов не тратит.
Карта Москвы
         на стеклянных руках,
и стрелка снует
         по карте.
А вот и столовая.
         Зайду, поем
после писания
         трудных поэм.
Столы стеклянные стоят.
Блестя щеки полудой,
эмалевый
         официант
несет
         второе блюдо.
От него
         не услышишь:
                     «Как-с и что-с
сосисочки-сс,
         слушаюссь,
                    уксус-с
                          нету-с…»
Безмолвный Робот
         качает поднос,
уставленный
         феерической снедью.
И в мраморе бань,
         потеплев постепенно,
Робот исходит
         мыльною пеной.
Ноготки
         у Робота
острее
         лезвий «Ротбарта».
Станьте вплотную —
         Робот ручьистый
вытянет
         бритвы ногтей,
он вас помоет,
         побреет чисто
и не порежет
         нигде.
На вредных
         фабриках красок
хлопочут
         протертые насухо —
Роботы
         в светлых касках,
без всяких
         и всяческих масок.
Ни гарь,
         ни газ,
                   ни свинцовая пыль
отныне
         людей не гробят.
Железной ногою
         в шахту вступил
чернорабочий Робот.
В вестибюле театра
         у синей гардины
ждет металлический
         капельдинер.
Светло-медные дяди
         торчат в коридорах,
и на водку
         дядям не платят —
человеческий труд —
         это слишком дорого
для метлы
         и храненья платья.
И куртку мою,
         и твою шубку,
когда
         в вестибюль мы входим оба,
снимает
         и вешает нежно на трубку
вежливый гардеробот.
А ночью,