- Это задаток, - сказал он. - А теперь, господа, обсудим детали...
За что Келем Регинальд презирал большинство людей, так это за трусость.
Грохот стоял ужасный. Крики и шум должны были бы перебудить весь дом, ну или, по крайней мере, добрую его половину, однако никто так и не спустился, чтобы выяснить, в чем дело. И хотя Келем слышал, что наверху несколько раз с осторожностью отворялись двери, затем они снова закрывались, отрезая покой жильцов от проблем соседей. Никому было неохота прибавлять к собственным заботам еще и чужие. Таковы порядки Большого Города - каждый здесь сам за себя.
Несмотря на то, что он напрямую не участвовал в происходящем, оставить все на самотек Келем не мог. Он всегда крайне основательно подходил к порученной ему работе. И поэтому все то время, что троица "общалась" с репортером, провел снаружи, в темном подъезде, ожидая окончания представления.
Громыхание переворачиваемой мебели, звуки ударов, брань, крики, снова удары...
Когда все закончилось, и трое головорезов, подбадривая друг друга непристойными шутками и потирая кулаки, вышли, Келем мельком заглянул в квартиру. Внутри царил жуткий кавардак. Всюду были раскиданы бумаги, кресла перевернуты, чернильница разбита. Сам Эрн лежал на полу, тяжело дыша и безуспешно пытаясь подняться на ослабших руках.
Похоже, Малк с приятелями все же несколько перестарались, впрочем, репортер был жив, и это главное. Шрамы же лишь украшают мужчину.
Уже после того, как все вчетвером выбрались на свежий воздух, Келем передал компании обещанный остаток.
- Если что еще понадобиться, то всегда обращайтесь, - улыбнулся щербатый Малк. - Мы без разговоров... Если за деньги, конечно...
Келем уже развернулся и шагал от них прочь.
- Вряд ли, - бросил он через плечо. - Прощайте, господа.
Добравшись до первого перекрестка, Келем нанял там экипаж, велев вознице направляться к Галерее Ангелов. На сегодня с работой было покончено, а то, что оставалось еще доделать, он разумно отложил до завтра.
На город уже несколько часов как опустилась темнота. Улицы зажгли огни. А когда Келем добрался до Галереи, посыпал дождь. Мелкий и от этого еще более противный, он падал на Делл несчетным количеством водяной пыли.
Сойдя в нужном месте и войдя под гипсовое небо переходов, Келем тут же погрузился в до боли знакомую атмосферу таинственности и порока. Он правил свой шаг в глубину этой местности, туда, куда его влек приманчивый свет красных фонарей.
