Оставив университет, Йозек недолго жил тем, что давал уроки, и вместе с тем пытался сотрудничать с некоторыми изданиями. Однако журнальная деятельность не приносила достаточно денег, и вот однажды гуляя в порту, Йозек наткнулся на книжном развале на пару редких книг, за которые продавец просил сущие гроши. Купив их, он перепродал те в одну из букинистических лавок. Разница оказалось более чем приличной, и Йозек смекнул, что при должном умении, а также внимании и хорошей памяти, на этом можно неплохо зарабатывать.
С тех пор несколько раз в месяц он выбирался в порт, чтобы отобрать очередную порцию книг и снести их какому-нибудь букинисту, все же остальное время без остатка посвящая литературе. Однако очерки его покупались вяло. Йозека обвиняли в излишней мягкости, беззубости. Но несмотря на это он не оставлял надежд пробить себе путь к вершинам сочинительской славы.
Было уже достаточно поздно, когда Йозек возвращался к себе. (Пообедав, он отправился в библиотеку, где несколько часов просидел над историческими планами и чертежами города, делая первые наброски к очеркам, а затем долго гулял по лабиринту путаных улочек, любуясь их своеобычной красотой.)
Дом, в котором Йозек нанимал комнату, располагался вблизи Больших Торговых Рядов. Это было ничем не примечательное двухэтажное здание, зажатое между столярной мастерской и каретным сараем. Хозяйка, мадам Ард, получила его в качестве компенсации за смерть мужа, капитана гвардии, погибшего на юге еще в Первые войны.
Уже подходя к дому, Йозек почувствовал, что за ним кто-то идет. Улица была освещена скудно, редкие фонари тускло мерцали, оставляя вокруг внушительные темные области. Вначале решив, что ему кажется, Йозек обернулся посмотреть, и тут же заметил, как на границе пятна света быстро мелькнуло что-то темное. Край человеческой фигуры
Сердце в груди забилось чаще. Льдинкой кольнул страх.
Окрестности Торговых Рядов хоть и не имели славы Черного Двора, но все же с наступлением темноты являлись не самым безопасным местом. Так что, при не совсем удачном стечении обстоятельств, здесь с не меньшей легкостью можно было лишиться как кошелька, так и жизни.
Ускорив шаг, Йозек едва сдерживался, чтобы не припустить бегом. К его ужасу шаги преследователя также зазвучали чаще.
От дома его отделяло чуть меньше полусотни метров.
Быстрее, быстрее…
В какой-то миг Йозек перестал слышать что-либо, кроме биения собственного сердца. Оно бешеным тамтамом колотилось в каждой клеточке его тела.
