Меррик взглянул на протянутый ему лист, и тут же сердце его забилось чаще. На листке был сделан портретный оттиск. Должно быть, это была копия, перенесенная художником с какой-то фотографии. Изображенную на рисунке девушку Меррик узнал сразу же, однако постарался не подать вида.
— Нет, — сказал он. — Первый раз вижу. А кто это?
— Не твоего ума дела, — проворчал в ответ Шон, забирая обратно рисунок. — Ну, чего встал?! Или хочешь назад за решетку? Сделай так, чтобы через минуту я не чувствовал здесь даже твоего запаха.
Решив, что заставлять долго упрашивать себя не стоит, Меррик последовал совету констебля и поторопился скрыться с глаз.
Уже на улице, шагая по грязной мостовой, Меррик удивлялся тому, как ему удалось сохранить самообладание и не выдать себя перед Большим Шоном. Однорукому вору казалось, что его сердце загрохотало с силой тысячи барабанов, когда он увидел, чей портрет подал ему констебль. Несмотря на то, что девушка вместо своей привычной одежды была изображена на нем в красивом кружевном платье и с причудливой прической, сходство было потрясающим.
Однако в связи с этим сразу же возникало несколько вопросов.
Откуда взялся этот рисунок? Кто тот тип, что говорил с Большим Шоном? И могла ли на этом портрете быть изображена сама Октябрь?
Внезапно Меррик подумал о том, что практически ничего не знает о ней. Она сказала, что провела последние десять лет на юге в рабстве, и у однорукого вора не было основания ей не верить. Однако откуда она? Кто были ее родители? Ведь была же у нее какая-то жизнь и прежде, до колонии. Ничего этого Меррик не знал. Они попросту об этом не заговаривали. Так что, возможно, что этот тип в черном как раз как-то и был связан с этой прежней жизнью.
И если на портрете была изображена не сама Октябрь, потому как этого просто не могло быть, то кто? Ее мать? Сестра-близнец?
Все это было странно.
Поэтому, решив, что сложившуюся ситуацию стоит хорошенько обдумать за кружечкой пива, Меррик направился в "Занзи".
Бар едва открылся и еще пустовал. Однако Дэвлин встретил его как всегда приветливо.
— Как твои дела? — спросил он, выставляя перед Мерриком пиво.
— Бывало и лучше. Я только что от Большого Шона.
Старый моряк изобразил искреннее удивление.
— Лис промахнулся?
— Простая неудача.
Губы Дэвлина искривились в ухмылке.
— Что ж, порою в жизни случается и такое.
Протирая стойку, он с хитрецой посмотрел на Меррика.
— Кстати, — произнес затем старый моряк, — может тебе будет интересно… Только что ко мне заявился один парень, по всему видно, что городской, и оставил вот это.
